Отец, с которым маман рассталась еще в самом начале своего звездного пути, посмеивался, когда я жаловалась ему на возникшую дилемму: «То ли тыняться безработною, то ли сдаться маман на растерзание»:

— У тебя, Сонька, мания маманского величия. Александра Георгиевна, конечно, великая женщина, но далеко не всемогущая. Устроить тебя на работу, может, и устроит. А вот сделать так, чтобы ты не удавилась на этой работе с тоски — не сумеет. Не ходи ты к ней, не клад ей грех на душу.

Увы, отец был прав. В сущности, он-то меня и растил-всопитывал, потому знал довольно хорошо и умел верно прогнозировать все мои придури.

В общем, снова устраиваться в агентство к маман я не стала.

К счастью, происходящие со мной случайности еще не разучились быть счастливыми. Волею обстоятельств, я была представлена нашему Марику и вернулась к актерской деятельности. Я и сама обалдела, получив предложение от этого полурежиссера, полумассовика-затейника, полубизнесмена. Роль у него в «Новогоднем безобразии», видите ли, совсем под меня. А актриса, которая этой ролью кормилась каждый Новый Год, «выросла из наших штанишек и пошла по рукам». В смысле, к другим режиссерам перевербовалась на более солидные занятия., Марик ее на более солидные брать не хотел — не дотягивала. Хотя мог бы и «дотянуть», я так считаю. Своих актеров надо ценить и растить, а не новых набирать… Тем более поприще для «дотягивания» имелось: не одними утренникам жила труппа. В репертуаре было три сильных, хорошо откатанных спектакля. С ними театр даже на зарубежные гастроли этим летом ездил. А еще одна мощная довольно пьеса находилась сейчас в работе… Разумеется, я на предложение Марика согласилась с подспудной мыслью потихоньку из «Новогоднего безобразия» перебраться в ту серьезную вещь… Но не об этом сейчас речь.

Итак, с работой образовалось, с жильем и заработками — тоже. Маман, как человек иногда мыслящий удивительно рационально, сотворила верную вещь — зазвала квартирантов в обе мои квартиры (комната в коммуналке — это от бабушки, а однокомнатная в новостройках — это давний подарок маман). Приехав из Крыма, я поначалу оторопела — где жить-то? А потом очень быстро сообразила, что мне такой расклад даже на руку. Сняла на деньги квартирантов комнату неподалеку от театра. Вернее от института, с актовым залом которого наш Марик договорился об аренде. Да и жила теперь, что греха таить, никак не на скудные свои актерские средства, а на остатки квартирантских взносов. Так что маман поступила очень правильно.

Кроме всех прочих удобств от такого положения дел, важным казалось также то, что найти меня Лиличке и Рыбке теперь было не так просто. То есть нашли бы при желании — я сдуру массе общих знакомых позвонит успела — но пришлось бы потрудиться. Видимо, трудиться было некогда.

И все обошлось бы, вероятно. Мы бы с Лиличкой, наверное, попросту никогда больше не встретились… Если бы не этот, ни в какие ворота не вписывающийся приступ глупости, охвативший меня в бутике. Совершенно не имея на то причин, я сама передала себя в руки Геннадию.

Вот, собственно, такая у всей этой сцены в бутике предыстория. Рада, что теперь вам все ясно. Устраивайтесь поудобнее, будем следить, что дальше.

«За мной пришли,/Спасибо за вниманье./ Сейчас, должно быть будут убивать!»

— Все-таки твое наличие на этом свете дороговато мне обходится, — продолжает, меж тем, Рыбка.