– Вы были в Антибе, Даша? Это очень интересный городок! Совсем крошечный, но имеет четыре гавани для яхт на три тысячи мест. Мы коллекционируем Пикассо, поэтому обязательно заходим в его музей. Вы любите живопись? Пикассо здесь испытал огромный творческий подъем! За полгода написал сто пятьдесят работ! Он тут жил в бывшем замке Гримальди.

– Что? – мгновенно оживилась я. – Где? Пикассо – мой любимый художник! Очень хочу!

Мне так не терпелось взглянуть еще на одно, очередное, родовое гнездо, что я почти не слушала объяснений Кристофера, рассказывающего о городе. Да и сам Антиб меня не очень заинтересовал. Да, милый. Да, уютный. Высокие дома. Узкие улочки. Полно магазинчиков и ресторанчиков. На что любоваться-то? Если только на окружающие исторические реалии, которые, если верить добровольному гиду, совершенно не изменились со времен господства Гримальди.

Вообще-то, чем больше я узнавала о корнях нашей династии, тем сильнее расцветала во мне фамильная гордость. Великие, великие люди! В каждом городе по замку! Интересно, а когда мы с Димой обнародуемся, сможем ли заявить законные права хотя бы на один из них? Как это называется, репатриация? Надо будет проконсультироваться с адвокатом.

А до замка-то мы и не дошли. На повороте одной из улиц красовалась табличка: «Музей Пикассо сегодня закрыт». Несносные миллиардеры легко повернули обратно. И мне пришлось. Как будто эти картины были мне нужны!

Нет, предупредительность французов может изрядно подпортить жизнь. Не выстави они табличку, мы бы дотопали до нужного места. Ну поцеловали бы пробой, как говорится, и что? Зато потом я бы со знанием дела рассказывала Диме, как тщательно изучила исторический путь Гримальди.

Ясное дело, у меня испортилось настроение. Когда Шпенглеры захотели еще прогуляться по Жуан ле Пину, городку, пристроившемуся с другой стороны мыса Антиб, где мы оказались, снова попетляв на лимузине по пустынным дорогам, я по примеру Аньки решила остаться в машине, сославшись на то, что мне нужно сделать несколько звонков по работе.

Братья вышли на набережной, чего им там понадобилось – ума не приложу. Вокруг гомонили мамаши с детишками разных возрастов, пестрели лотки с игрушками и воздушными шарами, белели лотки с мороженым и сладостями. Ни старушонок в бриллиантах, ни чопорных джентльменов, ни парада новинок дизайнерской мысли. Скука. Просто Анапа. Детский курорт.

Аньку уже изрядно развезло, она все время хихикала и показывала пальцем на кувыркающуюся на роликах ребятню.

– Дашка, давай на роликах прокатимся! – вдруг предложила она. – Я во Франции еще так не прикалывалась!

– Не хочу, – отказалась я.

Честно говоря, поездка начала меня уже утомлять. Доедем мы вообще когда-нибудь до яхт-шоу или нет? Что, мне в Монако было плохо? Или я собралась яхту покупать? Вот так всегда. Страдаю из-за собственной доброты.

Анька тем временем выбралась из салона, отловила какого-то пацаненка, сунула ему в руки стоевровую бумажку и присела на бордюр – переобуваться.

За сто евро, между прочим, можно новые ролики купить. Во мне снова взметнулась классовая ненависть к прожигателям жизни, но на сей раз я вполне умело и быстро ее в себе подавила. Надо привыкать, надо учиться делать подобные вещи так же легко. Не жмотиться и не задумываться.

– Даш, – подружка, лихо вихляясь, проехала перед машиной и притормозила, ухватившись за столб с табличкой «Juan-les-Pins». – Снимай!

– Чем?

– Моим мобильником!

Подхватив с сиденья навороченную Nokia, я отыскала управление камерой, навела на Аньку, щелкнула.

– Давай еще! – подруга задрала ногу, словно пыталась изобразить цаплю, надумавшую взлететь.