Далее выяснилось, что «острожка Ярманга на той карте не означено, и таких людей, кто б то место знал, в Тобольску не имеется. Токмо уведано, чрез прибывшаго из Охотска казака, который про оные острожки слыхал, что из оных острожков называется Нижний Колымский острог Ярмангою, потому что в тот острог бывает съезд», по-видимому, имелась в виду «ярманка» – ярмарка. Уточнить все, что касается «Колымской ярманки», братьям Биронам не удалось – как раз в этот момент к власти пришла Елизавета Петровна и назначила им новое место ссылки – Ярославль, где они и провели долгие годы. Что такое Ярманг, хорошо узнал в 1744 году другой ссыльный – М. Г. Головкин, который там и умер.

Ссыльные, которых оставили если не в сибирской столице – Тобольске, то в крупных городах (Томске, Енисейске, Якутске, Охотске), оказывались удачливее тех, кого отвозили «на край света» – в маленькие зимовья и остроги, вроде Нижнеколымска, Сургута, Усть-Вилюйска. Но и здесь условия ссылки были различны. Счастливцем считал себя тот, кого послали не в Нижнеколымск у самого Северного Ледовитого океана, а в Среднеколымск, то есть поближе к центру Сибири. Только из Петербурга казалось несущественным, куда послать прожектера петровских времен Генриха Фика: в Зашивенск или в Жиганск, а потом перевести его из Жиганска в Средневилюйское или в Верхневилюйское зимовье. Для ссыльного же все это было очень важно – от места ссылки часто зависела его жизнь.

Так, граф Санти семь лет провел в кандалах в темнице Якутского острога, а потом его отвезли в Верхоленское зимовье. В 1734 году сибирский вице-губернатор разрешил ему переселиться в Иркутск, где итальянец жил вполне сносно, даже женился на дочери местного подьячего. Однако спокойная жизнь продолжалась недолго: из Петербурга пришел указ выслать Санти в Усть-Вилюйский острог, под «крепкий караул».

Верхне-Вилюйск не так знаменит, как Березов, где отбывали ссылку А. Д. Меншиков, князья Долгорукие, А. И. Остерман. Б. X. Миних стал преемником Бирона в Пельше. Почему из сотни не менее глухих и отдаленных мест Сибири для ссылки «бывших» назначались именно эти городки, ясно не всегда. Березов оказался удобен тем, что в остроге, переделанном из мужского монастыря, стоял обширный дом, были баня и кухня. Здесь можно было селить целые семьи ссыльных с многочисленными слугами. Здесь уже сложились проверенные временем условия для содержания преступников и для сносной жизни охраны. Впрочем, допустимо и иное объяснение: ссылка именно в Березов стала нарицательной, являлась подчеркнутой формой официальной мести: Меншикова сослали в Березов Долгорукие, потом их отправила на место Меншикова императрица Анна. Затем в Березове оказался А. И. Остерман – организатор ссылки Меншикова и один из судей над Долгорукими. Может быть, так осуществлялся известный принцип: «Не рой другому яму…» Кажется, что по тем же мотивам был сослан в Пелым и Миних. 9 ноября 1740 года он не только коварно сверг Бирона, но сам составил чертеж дома в Пельше для бывшего регента, куда его весной 1741 года и отправили. Пришедшая к власти Елизавета Петровна приказала вернуть Бирона в европейскую Россию, а Миниха, наоборот, поселить в том самом доме, который он заботливо приготовил для Бирона.

Ссылка на Камчатку считалась самой вольной – бежать оттуда ссыльным, как думали в Петербурге, было некуда. Ссылать туда начали с 1740-х годов. Ссыльные жили на полуострове достаточно свободно, занимались торговлей, учительствовали в семьях офицеров гарнизона. К началу 1770-х годов на Камчатке собрались люди, замешанные в основных политических преступлениях XVIII века. За одним столом тут сиживали участники заговора 1742 года Александр Турчанинов, Петр Ивашкин, Иван Сновидов. Позже к ним присоединились заговорщики 1762 года Семен Гурьев, Петр Хрущов, а потом и заговорщик 1754 года знаменитый Иоасаф Батурин.