— Так найдите средство его разговорить! Кажется, я заплатил достаточно, чтоб вы могли сбегать в лавку и купить керосиновую лампу. Поджарьте ему пятки, и он заговорит!

— Успокойтесь, мистер Смайзерс, — сказал Уильямс. — Его молчание работает на нас. Если поначалу у меня и были определенные сомнения, то теперь я абсолютно уверен, что мы поймали ту самую птичку, какую ловили. А раз так, то нетрудно будет разыскать и гнездышко. Уведите.

Он кивнул охраннику, и тот дернул цепь, свисавшую с наручников Кирилла.

— Пошли, птичка.

Кирилл пригнулся, выходя из комнаты, и побрел по низкому сводчатому коридору, освещенному факелами. Кандалы на ногах гремели, распугивая крыс, и те жались к мокрым блестящим стенкам, но не убегали. Крысы тут были коренными жителями, а люди — понаехали.

«Наверно, это здание когда-то служило тюрьмой для восставших невольников. Вряд ли здесь держали белых, — думал Кирилл. — Белый бы тут сразу загнулся. Ну, может быть, сюда бросали пиратов или разбойников с большой дороги, людей закаленных и крепких, способных выдержать такие условия. Тех, кто привык жить под открытым небом, пить из лужи, терпеть голод и жажду, холод и зной. В общем, кто привык жить как скотина. То есть негров, или подонков вроде нас с Энди».

Он жалел, что исторические романы — не его жанр. Описание мрачных застенков заняло бы несколько страниц, но годилось только для сказок в духе Вальтер Скотта.

Да, если бы Теодор Грин писал исторические романы, Уильямс бы его не разыскал.

А сопоставить газетные публикации с сюжетами криминальных рассказов — до этого мог додуматься даже начинающий сыщик, и незачем Уильямсу хвастаться своим двадцатилетним стажем работы в бюро Пинкертона.

Да ему вообще нечем хвастаться — ведь он сам признал, что начал свой розыск с ошибки. Ему было поручено найти парня, который ограбил шхуну на Гудзоне и смылся на Запад. Уильямс потолкался среди пьяных матросов, краем уха услышал слово «шхуна» — и вышел на историю с «Амазонкой». Поговорил с Красавчиком и понял, что забрел не в ту степь.

Розыск гудзонского пирата продолжался ни шатко ни валко, а через год заказ был отменен, потому что заказчик, мистер Рой Сильвер, скончался от скоротечной и неизлечимой болезни сорок пятого калибра.

Однако поверенный Уильямс недолго болтался без дела. В агентство обратился техасский миллионер, у которого возникла небольшая проблема — сберечь оставшиеся миллионы. Половина его предприятий пострадала от одной и той же шайки грабителей. Предприятиями Билл Смайзерс деликатно называл игорные дома, легальные и не очень. Каждое ограбление надолго нарушало отлаженный рабочий цикл, но далеко не о каждом можно было заявлять в полицию.

Во-первых, зачем радовать конкурентов? А во-вторых, разве можно заниматься игорным бизнесом, не перешагивая за грань закона? Таким образом, шайка уносила, скажем, тысячу долларов, а Смайзерс при этом терял десять тысяч. При таком раскладе его начинало тревожить будущее…

(Когда Уильямс рассказывал это Кириллу, того переполняла тихая гордость за свой «скромный труд». Именно таким и был расчет Энди Брикса — не только самим заработать, но и разорить врагов).

Над заказом Смайзерса работали двое — Уильямс и агент Коэн. Это был не тот агент, что готов бегать по крышам вагонов, преследуя бандитов. Его стихией были архивы. Коэн отправился в библиотечный океан и через полгода наткнулся на рассказ о шхуне «Амазонка». Показал Уильямсу, у того в памяти что-то щелкнуло. Так они вышли на Теодора Грина.

Кирилл охотно обсуждал с Уильямсом и Коэном все обстоятельства ограблений. Он помнил каждую строчку из своих рассказов, и ни разу не сбился в показаниях. Однако продолжал утверждать, что все это — литература, и лично он, Теодор Грин, даже никогда не прикасался к оружию.