Он знал, что не надо этого делать. Женщина с кошачьим лицом и зелеными глазами не сулила ничего хорошего.

– Это правда, что у вашего отца нет могилы?

Без этого вопроса не обходилось ни одно интервью. И Николя терпеливо отвечал:

– Да, его имя выбито на надгробном камне в склепе моих бабушки и дедушки на кладбище Пер-Лашез, но тело отца так и не нашли, а потому нет и могилы.

Самым ранним воспоминанием, которое сохранилось об отце, был голос. Громкий, чуть гнусавый, с хрипотцой, он разносился как колокольный звон. И смех! Звонкий, чувственный, то короткий, как вскрик, то похожий на фырканье, он всегда заставал врасплох. Теодор Дюамель пользовался смехом как оружием, и пользовался виртуозно – в этом Николя убедился. Он пускал его в ход в ситуациях самых деликатных, отбиваясь от чопорных учителей, хамоватых продавцов, суровых банкиров. И в большинстве случаев выходил победителем. Однако мать и бабушку отцовские штучки раздражали, и они никогда не попадались на его удочку. Иногда за столом Николя просто распирало от гордости, когда Теодор Дюамель подмигивал сыну с заговорщицким видом: мол, ох уж эти женщины! Они с отцом – одна команда, как Пол Ньюман и Роберт Редфорд, у них общая тайна, как у Буча Кэссиди и Кида из любимого отцовского фильма. Кидом был он, а Кэссиди – отец.

Чем занимался Теодор Дюамель? Николя быстро сообразил, что его работа окружена ореолом тайны. Он не уезжал по утрам, не носил костюма с галстуком и не брал с собой кейс, как отец Франсуа. Он не целовал жену на пороге. Это Эмма уходила ни свет ни заря, дожевывая круассан на ходу, чтобы не опоздать к своим ученикам. Теодор Дюамель редко поднимался раньше десяти, и его помятый вид четко впечатался в память Николя. Лет восьми или девяти он стал спрашивать Эмму: а что делает папа? Ему надо было заполнить в школьном формуляре графу о профессии отца, а он не знал, что писать. Хм… «А почему ты не задашь этот вопрос ему самому?» Он уже навоображал себе невесть что, но заметил легкую усмешку, с какой мать это произнесла, и послушно отправился с тем же вопросом к отцу. Тот отозвался, не отрывая глаз от экрана телевизора:

– Видишь ли, я не могу тебе ответить, это в двух словах не расскажешь.

Николя почувствовал комок в горле. Что он такое говорит? И как это записать в школьный формуляр? Указать только профессию матери: учительница? Зачем им, в конце концов, надо знать, чем его отец зарабатывает на жизнь? Теодор Дюамель посмотрел на сына и, видимо, понял, что тот совсем растерялся. С удовольствием допив виски, он сказал:

– Ну, напиши «предприниматель», Кид. Этого будет достаточно.

Николя кивнул:

– А как это пишется?

Теодор продиктовал по буквам. Николя понятия не имел, что означает это слово, а потому рискнул:

– А что это значит?

Отец не ответил и налил себе еще виски. Потом, помолчав, тихо произнес:

– Если кто-нибудь спросит, отвечай, что больше сказать не можешь, потому что это очень опасно.

У Николя по спине пробежал холодок. Позже он отыскал в словаре слово «предприниматель». «Человек, который организует коммерческое предприятие и управляет им, со всеми вероятными коммерческими рисками». Это озадачило его еще больше. У отца не было офиса.