Патриарх явно не желал понимать, что современное искусство русских военачальников возникло не на пустом месте. Массовое приглашение иноземных военных специалистов для строительства новой регулярной армии шло еще при Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче. Печальный опыт поражений, связанных с изменами наемников, был учтен. Царь Федор, широко распахнув границы для западноевропейских мастеров, четко поставил задачу использовать новейший опыт во всех областях, где Россия еще отставала, в первую очередь в науке, промышленности и военном деле, для постепенной замены иноземцев русскими учениками и ликвидации в конечном счете зависимости страны от поставок западных товаров и услуг .

В регулярных полках армии, выступившей летом 1677 г. против Ибрагим–паши, уже менее половины командиров составляли иностранцы. При этом главными действующими лицами на полях сражении, помимо широкообразованных «больших воевод» (вроде бояр Г. Г. Ромодановского, В. В. Голицына, В. Д. Долгорукова), стали прошедшие полную выучку и всю лестницу регулярных чинов русские полковые, дивизионные и корпусные командиры, такие, как Г. И. Косагов, В. А. Змеев, М. О. Кровков, А. А. Шепелев (ставшие при царе Федоре генералами и даже думными генералами).

Что касается веры, то принявший православие комендант Чигирина Трауэрнихт сумел высоко поднять боевой дух гарнизона и при подходе турок «сел насмерть». Русские, казаки и иноземцы противостояли «злодейскому устремлению» и богатому городоемному опыту турок с таким умением и отвагой, что Ибрагим–паше «Чигиринская крепость костью в горле стала». Несмотря на мощь новейших осадных пушек и мортир, невероятную сноровку в земляных работах и новейшие знания французских советников, турки не смогли превозмочь силу огня тульского оружия (в особенности досаждали врагу только что рассекреченные ручные гранаты), выучку русских солдат и искусство командиров.

Ибрагим–паше не удалось даже полностью блокировать Чигирин, а Ромодановский уже вел в наступление примерно вдвое меньшую по численности отборную армию, располагающую подавляющим превосходством в полевой артиллерии. Когда русские с боем форсировали Днепр и по ходу дела положили на расстоянии пяти верст от реки до 20 тысяч ожесточенно дравшихся неприятелей (включая сыновей крымского хана и самого паши), войска Блистательной Порты и Крыма были не просто потрясены. Убежденный очевидным превосходством русского оружия неприятель стремительно бежал с Украины, даже не пытаясь спасти тяжелое вооружение и снаряжение.

Такой поворот дела был неожиданным не только для врага. Православные по всей России, к коим патриарх взывал о необходимости молитвы и поста в специально изданном поучении «Во время нахождения супостатов» (М., 1677), оставили предписанное в той же брошюре «последование молебного пения» и вопрошали друг друга: где же обещанный ужасный враг? Супостатов и близко к границам России не было (Правобережье оставалось спорной землей). Вместо молитв о спасении Иоакиму вскоре пришлось совершать торжественные службы в честь «победы и одоления», в которой, как на грех, помимо православных, отличились «зловерные» полковники Гордон (награжденный чином генерал–майора), Грант, Верст, Россворм и иные еретики, не считая сомнительно благочестивых казаков.

Самыми злыми словами патриарх поносил турок и крымских татар, особенно часто норовя уподобить их ненавистным для мусульман «сеяниям».