С исторических позиций рассматривает Игнатий и святых заступников российского воинства. Так, апостол Андрей Первозванный должен, по его словам, выступить за россиян, раз в июле 1644 г. десница его была пренесена к царю Михаилу Федоровичу в Москву. Апостол Павел, при жизни учитель и строитель Церкви, на небесах поддержит новых ее защитников. Василий Великий «во святителях меч есть обоюдосекательный на еретиков и врагов Церкви Христовой», конечно же, он поможет «тезоименному своему, царскому же верному слуге князю Василию, упросит у Христа Бога… простереть меч на варваров магометан и поженет их».

Залогом святости ратного дела нынешних воинов называет Римский–Корсаков земную деятельность святого Петра митрополита во славу Москвы, святого Алексия митрополита, «не убоявшегося… ордынских царей», святых Ионы митрополита и Ионы архиепископа Новгородского, что предрекли князю Василию Васильевичу: «Ордынские цари не одолеют Российскую державу!» Вдохновляющим примером в земной жизни был святой Филипп митрополит, среди ужасов опричнины «положивший душу за московские народы и не попустивший разделиться Российскому царству».

Видит Игнатий над российским воинством благословение святого Сергия, «иже древле молитвою своею вооружил великого князя Дмитрия Иоанновича… татар победить». Оратор говорит о небесной помощи святых князей Бориса и Глеба сроднику своему Александру Невскому, «на неистовых немцев». Святой князь Александр тоже приведен в пример бессмертного мужества, когда в сече с рыцарями «отступника краля… сам уязвил мечем в лицо». В связи с историческими событиями упоминает Игнатий и Богородицу, помогавшую Мстиславу Удалому и другим ратоборцам. Ведь именно она «во время великого княжения… Василия. Димитриевича» обратила вспять от российских пределов орды Тамерлана!

Специальный исторический экскурс автор предпринял для того, чтобы призвать российское воинство к освобождению .Константинополя. Он рассказывает, как «царство ромейское, еже есть греческое, за многое время сих настоящих времен по части переносилось в Россию» (от Владимира Святославича до «российских царей Романовых» ), как еще при строительстве Константинополя явилось о том знамение Константину Великому, как предречена была миссия России святым Мефоднем Патарским и императором Львом Премудрым, как современные греки устами премудрых братьев Иоанникия и Софрония Лихудов взывают отвоевать «царей всея России отчинный их престол».

Римский–Корсаков высоко ценил «глубокий и неотъемлемый мир», о нем просил он Господа. Но в то же время ясно давал понять слушателям, что ныне, по вине агарян, мира нет, что басурманы «уничижают и бесчествуют» Российское государство, называя периодически посылаемые в Крым «любительные поминки» годовой данью, оскорбляя и мучая русских посланников, беспрестанно творя разбой на российской границе.

Потому, прежде чем просить мира, Игнатий молит Бога покорить «мужественным, храбрым и крепким российским людям» «все варварские языки, брани хотящие». Оратор не сомневается в правоте Российского государства и его конечной победе над мусульманской агрессией в Европе.

Патриарху, придерживавшемуся противоположного взгляда на предстоящий поход, со второй речью — к священникам — выступить не дали. Зато Римский–Корсаков произнес новое «Слово к православному воинству» перед огромным собранием войск за городом, у Новодевичьего монастыря, вручая полкам икону Одигитрии. «Слово» энергично и сжато развивало мысль предыдущей речи Игнатия. Опираясь на традицию, отраженную в чинах царского венчания, оратор назвал воинов российской армии «новым Израилем, родом избранным, царским священней, языком святым, людьми обновления» — подлинными наследниками библейских «избранников».