— Кто вы такой, Степаненко? — спрашивали у него помощники. — Из какого отдела? Кто ваш начальник? Почему напрямую? У вас план, а у нас расписание, нет ни одной свободной минуты… А тут какой-то Степаненко.

— Владимир Владимирович знает. Просто назовите мою фамилию — Лев-чен-ко! — с просительными нотками говорил в трубку Максим. —

Из управления по борьбе с религиозными сектами экстремистского толка.

— Вам назначено? Эта встреча по плану? — слышался шелест бумаги. — Ваше управление отчитывается через месяц, что за чехарда?! У вас что, начальник в отпуске?

— Нет, но вы сообщите… Лев-чен-ко моя фамилия.

С Путиным Степаненко перестал поддерживать знакомство еще до назначения его на должность директора ФСБ. Но когда его представили Путину уже как директору в качестве лучшего специалиста управления, не однажды глубоко внедрявшегося в ту или иную тоталитарную секту, Путин дружески улыбнулся и обнял его, назвав при этом «старым приятелем», а впоследствии ставил Степаненко в пример остальным, как профессионала высочайшего класса, хотя сам Степаненко таковым себя не считал.

Конечно, Максим был доволен подобными отношениями и никогда не злоупотреблял доверием.

И вот, кажется, пробил час, когда можно было и побеспокоить «старого приятеля».

В конце концов Максим так надоел помощникам и секретарям, что те уже не поднимали трубки, и ему повезло — в наушнике неожиданно раздался голос самого Владимира Владимировича. Степаненко быстро назвался.

— А, майор, специалист по сектам. Ты так позвонил или по делу?

— И так, и по делу. Как ваши дочки?

— Растут, — устало ответил Путин. — Давай лучше сразу к делу.

— Мне нужно встретиться с Артахановым.

— Артахановым? Это который по банкам?! В чем дело?

— МВД его некоторым образом опекает. Не дают встретиться…

— С Артахановым? Он что, ваххабит, что ли?

— Да нет, — ответил Степаненко и в двух словах обрисовал ситуацию. Рассказал о насильственной смерти Колешки — друге детства, о научном коллективе, который рассекретили, и что в региональном управлении ФСБ не посчитали нужным иметь за многолетними разработками этого коллектива соответствующий контроль. В результате — снова смерть. На этот раз коммерсанта…

Путин хмыкнул.

— Кто этим занимается?

Это был вопрос, которого Степаненко боялся больше всего. Ответ на него невозможно было ни придумать заранее, ни опустить — надо было говорить правду. Но две секунды молчания Путин расценил по-своему.

— Я понимаю, — сказал он, — что сама по себе ФСБ системообразующая структура, которая при помощи спецсил и спецсредств изнутри контролирует практически все силовые ведомства, в том числе и саму себя…

— Да-да, — быстро согласился Степаненко. Он сообразил, что Путин думает, что он, Степаненко, собирается кого-то «подсидеть».

— Чем я могу помочь? — спросил Путин. — Ведь основная задача моей… нашей спецслужбы обеспечивать достоверной информацией свое политическое руководство. Этим обеспечиваются национальные интересы страны.

Путин был в своем амплуа — говорил общими и вполне обтекаемыми фразами.

— Владимир Владимирович, речь идет именно об этих самых национальных интересах, — скрывая вздох, произнес Степаненко.

— Что же конкретно я могу сделать для тебя?

— Нужно предписание в МВД о допуске к подследственному Артаханову.

— Зайдешь в секретариат, я подпишу.