– Вероятно, это был мой отец, – подтвердил хозяин дома через социалиста Ганса.

«Что же это он, – подумал дед, глядя на великолепно подогнанную на немце форму. – Вот штука, даже не потолстел за двадцать пять лет?» – и нажал на клавишу.

Аккордеон коротко пискнул, и все, находящиеся в комнате, вздрогнули.

– Вероятно, этот музыкальный инструмент принадлежал вашему отцу?

А про себя: «Я в свою гимнастерку только с мылом».

Теперь из гостиной вышла жена, но она тотчас вернулась с небольшой фотографией, на которой был запечатлен пожилой мужчина с аккордеоном на руках, которого застрелил дед в сорок пятом. Мужчина снялся в компании бравого лейтенанта, отдаленно напоминающего хозяина дома.

– Значит, – утвердительно покачал головой дед, – вещь ваша, фамильная…

– Я я! – подтвердил с волнением немец.

– И чехол, стало быть, от аккордеона сохранился?..

Женщина улыбнулась и вновь вышла. Сейчас ее не было дольше, чем в первый раз, наверное в чулан отлучалась, вернулась же с отличным, черного цвета, футляром.

Дед обрадовался, поднялся навстречу хозяйке, сняв с плеча инструмент и поставив его возле ног, принял футляр, отметив, что он сохранился без единой царапины, щелкнул затворами и раскрыл. Вздохнув по особому грустно, уложил в черное нутро аккордеон, почти нежно закрыл футляр, поднял его правой рукой и, буркнув «ауфидерзейн», вышел из немецкого дома прочь. Он не обращал внимания на истошные крики, летевшие вслед, а шел под горку быстро, насколько был способен.

– Штой! – кричал вдогонку Ганс. – Оштановись!

Но дед лишь ниже опустил голову и пошел еще быстрее. Почти побежал.

«Как же он в форму свою влез через двадцать шесть лет?» – думал бывший русский солдат.

Завыли полицейские сирены, вторя им, заголосила вся округа…

Его окружили и арестовали. Затем привезли в участок.

Что то спрашивали, но дед вопросов не понимал, а социалист Ганс исчез бесследно со всеми его туристическими документами, лишь декларация в кармане скомканная валялась.

– Я – русский солдат победитель! – наладился повторять задержанный. – Я – победитель!.. Солдат… Русский…

Здесь же в участке находилась и немецкая семья. Особенно живо с полицейскими общалась женщина, показывая то на футляр с аккордеоном, стоящий возле деда, то на фотографию. Мужчина же смотрел на русского с легким ужасом.

Вещь у деда забрали, на что он пригрозил еще раз взять Берлин. Тогда вызвали представителя из Советского консульства, который приехал быстро, выслушал ветерана и заявил полицейскому полковнику, что у гражданина СССР были выкрадены документы, а также билет на поезд и деньги в размере семидесяти марок.

Полицейский полковник все исправно записал в протокол и поинтересовался, зачем русский старик украл аккордеон.

– Не крал я его! – отвечал дед уверенно. – С собою привез! Трофейный!..

– Как докажем? – почувствовал неловкость ситуации консул. – Вот ведь фото…

– А черт его знает! – пожал плечами дед. – Мой аккордеон, и все!.. Я – победитель! Солдат…

Но тут он что то неожиданно вспомнил, зашарил по карманам и вытащил смятый листок.

– Декларация! – воскликнул. – В ней трофей помещен! Записан в декларации инструмент!

Отдали таможенную декларацию полицейскому капитану, тот в свою очередь переводчику из своих, который и подтвердил правдивость слов советского ветерана.

– Он убил моего отца! – заявил немец в форме капитана пехоты, и в глазах его стояли крупные слезы.

– Когда? – насторожился полковник.

– В сорок пятом.