Изменить размер шрифта - +
Гадит так, что не подкопаешься!

— Я доложу о нашей находке Бейке. Чип оставлю — вдруг придумаю как его использовать?

Очень хотелось в это верить…

 

* * *

Октябрьский ветер сменился морозом. Вместо дождя с неба посыпались первые хлопья снега. Как странно — привык их видеть минимум в декабре.

Зябко кутался в куртку. Заскочил в магазин: улыбчивая кассирша с веснушками была рада сплавить изделие тигроградских мастериц. Не шибко красивое, но теплое. И карманов много.

Нацепил на голову шапку из горностая — красивая и дорогая, она будто лежала годами. Спас хорошую вещь от простаиваиния в магазине.

Сбежал из башни вопреки заверениям Бейки сидеть на попе ровно. Одно за другим сыпались сообщения от девчат, но попытки связаться со мной ни к чему не вели.

Просто не отвечал, всего и делов. На десятом сообщении попросил Ириску перевести нейропереговороник в спящий режим. Полезно от ночных непрошеных звонков.

Глянул расписание автобусов в сети, свернул к видавшей виды остановке. Полгода назад она блистала чистотой, сейчас — постоянная жертва ночных хулиганов. Переполненная мусором урна и несуразное граффити на стекле лишь дополняли вид.

Окинул взглядом тех, кто ждал автобуса вместе со мной: старик, двое молодых парней, девица с закутанной по самой нос в шарф девчонкой…

Автобус пришел точно по расписанию. Внутри пахло теплом и машинным маслом. Уйма свободных мест — плюхнулся на первое попавшееся. На часах семь вечера. Ночная тишь щекотала улицы Москвы, заполняя их родным, домашним уютом.

Это не моя Москва. По улицам шастают орки, гоблины курят в подворотнях, ребята-кендеры, залихватски гогоча, вылетают из магазина: радуются проданному им пиву.

Не моя Москва, но как же, черт побери, рад был ее видеть. То, что сотворил с Вратоградом Царенат, никогда не должно повториться.

Спрыгнул с нижней ступеньки в редкий слой снега, тот захрустел под подошвами. Чувствовал, как водитель с пассажирами сверлят мне спину взглядами: думают, что лишь ненормальный решится выходить тут, да в еще в такой час…

Они правы, на их месте думал бы точно так же.

Кладбище. Тишина нависла над скорбным местом.

— Здесь? — спросил у Ириски. Та отчаянно затрясла головой.

Рабочий день смотрителя давно закончился. На воротах — замок. Ограждение в два с половиной метра, на кончиках острые шипы — будто кто боялся оживших мертвецов.

В прошлом теле на такое бы не решился. Молодость помогла: плюнув на ладони, в два прыжка перескочил, приземлился по ту сторону кладбища. Неприязненно обтер мокрые ладони о штанины.

Куртку жалко — шипы ограждения зацепились за карман, оставили рваные полосы. Лоскут тряпкой повис наверху, правый бок обратился в рванину. Торчал поврежденный синтепон, бродяга холод гогоча попытался ударить в открывшуюся брешь. Мне было все еще тепло.

Зачем сюда пришел?

Казалось, отовсюду слышу голоса. Покойники недобро взирали с могильных плит, будто вопрошая: как смею осквернять теплом жизни их вечный покой?

Ответить им было нечем.

Голографическая дева из нейрочипа выражала страхи из детства, зябко ежилась. На ум настырно лез спор: семилетний я на три яблока забился, что проведу ночь на кладбище и не обделаюсь.

Искать яблоки пришлось в соседском саду…

Руки искали «Арес» — с ним было надежней.

Быстрый переход