По случаю контрольной третья группа собралась почти в полном составе. Свободный стул был только между старостой Горшковой и молодым человеком по прозвищу Поручик Ржевский. Вообще-то молодого человека звали совершенно не Поручиком, а Колей Трубиным, но ему до смерти хотелось казаться великим бабником всех времен и народов, поэтому он и изобрел для себя сей псевдоним. Постепенно общественность привыкла, и Коля окончательно превратился в Поручика.

Лиля уселась за парту и огляделась по сторонам. Горшкова уже что-то старательно писала, Поручик Коля тоже не отставал.

— Что задали-то? — громким шепотом спросила Лиля.

— Вон все на доске! — показала Горшкова.

Лиля проследила за ее рукой и ужаснулась. Сухостой требовал провести детальный анализ противогаза, ответить на вопрос, почему нельзя пить некипяченую воду, и нарисовать схему высоковольтной линии. Конечно, можно было бы пояснить, что противогаз — это такая штука, похожая на плавательную шапочку, скрещенную с мотоциклетными очками и шлангом от пылесоса, из крана воду нельзя пить, потому что в ней есть бациллы и иные насекомые… А вот как быть со схемой высоковольтной линии, Лиля не знала совершенно.

Контрольную надо было написать во что бы то ни стало, ибо в случае удачи Сухостой обещал поставить зачет автоматом. Иначе пришлось бы все сдавать. А там уж знанием противогаза не отделаешься. Выход был только один — списать.

Лиля потянулась шеей к Горшковой. Но вредная староста тут же отодвинулась и прикрыла свои каракули рукой.

— Готовиться надо было!

Горшкова была жадина. Она утверждала, что обладает авторскими правами на любой самостоятельно решенный пример и не желала делиться своими познаниями с ближними. За это ближние ее не любили.

Лиля принялась страдальчески ерзать на стуле. Прямо за Горшковой сидела Ленка Пономарева. Она бы дала списать. Но через треклятую старосту было не видно.

— Тебе помочь? — прошептал над Лилиным ухом Поручик.

Лиля повернулась. Вообще-то обращаться к нему очень не хотелось. Поручик был тайно в нее влюблен и от этого явно навязчив. Каждую свою услугу он оказывал с грандиозной торжественностью, а потом, разумеется, ждал не менее грандиозной благодарности. На самом же деле Поручик был бледный, начитанный и противный.

Но выбора не оставалось.

— Дай списать, — жалобно попросила Лиля.

— На, — великодушно разрешил Поручик.

Лиля стала вглядываться в его листочек, но разобрала только первое слово: «Противогаз». Вся дальнейшая писанина была похожа на ассирийскую клинопись.

От обиды на судьбу Лиля чуть не заплакала.

— Коля, я ничего не понимаю!

Поручик закивал головой, но отрываться от описания высоковольтной лини отказался.

— До конца контрольной осталось десять минут! — провозгласил Сухостой.

Лиля предприняла еще одну отчаянную попытку разобраться в почерке Поручика.

— У тебя все буквы пишутся одинаково! — прошипела она. — Как ты сам-то угадываешь, что написал?

— Интуитивно, — ответил Поручик.

Пометавшись еще немного, Лиля снова склонилась к его плечу.

— Чего же мне делать?

— Списывай, как есть.

— Ох!

Лиля взяла ручку и принялась списывать, как есть. С прилежанием древнего копииста она повторяла на своем листочке все Поручиковы закорючки — палочку за палочкой. Ржевский давно закончил свою работу и теперь с интересом наблюдал за трудовыми подвигами Лили.

— Ты на каком языке пишешь? — наконец спросил он в недоумении.

— На твоем! — зло огрызнулась Лиля.