Спустя двадцать минут на улицу свернул серебристый внедорожник и остановился передо мной, я с удивлением воззрилась на одного из вышеупомянутых фэйри.

– Я думала, что приедет Фарис, – раздраженно поприветствовала я.

Фаолин обошел спереди машину, на его лице застыло привычное угрюмое выражение.

– Я был ближе. Он сказал, что тебе нужна услуга, требующая некоей осмотрительности.

– И ты кинулся на помощь.

– Скорость я не превышал. – Он бегло осмотрел меня. – Ты вроде не истекаешь кровью. В чем проблема?

Я отошла в сторону, чтобы он увидел фэйри позади меня. Его брови поднялись до самой линии роста волос, если это вообще возможно.

– Дария, что ты тут делаешь? – спросил он грубым тоном, который раньше заставлял меня поежиться.

В ее глазах промелькнул страх. Когда Дария не ответила, Фаолин вопросительно посмотрел на меня.

– У нас произошло небольшое недоразумение, но мы все уладили. – Я спрятала руки в карманы. – Однако, кажется, она слишком долго пробыла в нашем мире, и ей нужно вернуться домой, чтобы восстановить силы.

Фаолин нахмурился пуще прежнего, но молча подошел к Дарии, поднял ее на руки и отнес к машине. Я открыла перед ними дверь, и он посадил ее на пассажирское место.

Затем Фаолин захлопнул дверь и обошел машину к водительскому месту.

– Ему стоит знать об этом.

– Ты знаешь об этом.

На его лице промелькнула тень улыбки, и он кивнул мне, прежде чем сесть в автомобиль. Этот краткий диалог был самым содержательным в нашей истории и самым близким к извинению за случившееся у Роджина, на которое я могла рассчитывать от него. Ну, жить можно.

* * *

– Я мог сам отвезти нас домой, – сказал папа в пятидесятый раз с тех пор, как мы покинули реабилитационный центр двумя неделями позже.

Я нашла парковочное место и поехала к нему.

– Знаю, но я очень прикипела к этому джипу.

– Э нет, мой джип ты себе не оставишь. – Он любовно погладил приборную панель. – Я скучал по нему.

– Ладно, но я понятия не имею, как мне втиснуть клетку в мамину машину.

Отец рассмеялся, а я припарковалась и выключила двигатель. Затем повернулась к нему, и он улыбнулся. В уголках его рта появились новые морщинки, и седины стало чуть больше. Горен негативно сказывался на внешнем виде и здоровье, но врачи утверждали, что отец не так долго принимал наркотик для серьезных долгосрочных последствий. Пара седых волосинок – это пустяки.

Мы вышли, и я достала его чемодан из багажника. Отец принялся возмущаться, что ему досталась сумка поменьше, но я пропустила его слова мимо ушей. Одно из условий его досрочной выписки – он не должен перенапрягаться. Следующие пару недель ему нужно отдыхать и постепенно возвращаться к былой деятельности. Папа наконец-то дома, и я не позволю ему делать то, из-за чего он может вернуться в больницу.

На полпути я осознала, что папа остановился. Оглянувшись, обнаружила, что он смотрит на дом.

– Все хорошо?

– Кажется, что я не видел это место целую вечность. Оно ничуть не изменилось. – Он опустил взгляд на меня. – Не знаю, почему я думал, что будет по-другому.

– Когда проходишь через столь сложные испытания, трудно представить, что весь мир не изменился вместе с тобой.