— Потом он ушел.

— Каким образом?

— По крыше. Он пролез в окно прачечной на чердаке и спустился вниз по простыне.

— И ничего не услышали? — спросила Госсен.

— Абсолютно ничего. Кражу заметили только на следующий день, — ответил князь, — и то тетушка отперла свое бюро уже после того, как Рыцарь уведомил ее.

— Ха-ха-ха! Это уже чересчур! — воскликнула Кино, расхохотавшись. — Рыцарь Курятника уведомил вашу тетю, что он ее обокрал?

— Да. Он отослал ей на другой день портфель, не вынув из него ее облигаций.

— И в этом портфеле было письмо, — прибавил Ришелье, — подписанное его именем. В этом письме негодяй просил княгиню принять портфель и его нижайшие извинения.

— Он называет себя рыцарем, очевидно, он дворянин, — заметила Кино.

— Кажется, да.

— Чему вы удивляетесь? — сказал Таванн. — Я уже говорил вам, что он дворянин.

— Оригинальнее всего, что достойный Рыцарь Курятника прибавляет очень вежливо в своем послании, что если бы он знал, как мало найдет в бюро, то не беспокоился бы.

— Ах, как это мило! — сказала Дюмениль.

— Он закончил письмо, выражая сожаление, что он лишил такой ничтожной суммы такую знатную даму, и, если ей понадобятся деньги, он будет рад дать ей взаймы вдвое больше.

— Он осмелился это написать! — поразилась Софи.

— Все как есть!

— Он очень остроумен, — сказал Таванн, который был в восторге. — Ах! Как я сожалею, что не смог привести его сегодня!

— Неужели вы в самом деле его знаете? — спросила Сале.

— В самом деле, я имею честь быть с ним знаком.

Насмешливые восклицания раздались со всех сторон.

— Послушать вас — подумаешь, что сейчас карнавал, — сказала Кино.

— Однако я не шучу, — ответил Таванн.

— Но почему ты говоришь, что он твой друг? — заметил Ришелье.

— Я говорю это, потому что это правда.

— Вы — друг Рыцаря Курятника? — закричал Бриссак.

— Друг и должник, — сказал Таванн. — Рыцарь оказал мне одну из тех услуг, которые нельзя забыть ни при каких обстоятельствах.

— Таванн, вы насмехаетесь над нами!

— Таванн, ты шутишь слишком долго!

— Таванн, ты должен объясниться!

И вопросы посыпались на виконта со всех сторон.

— Извольте, — сказал Таванн, вставая. — Вот что Рыцарь Курятника сделал для меня: на протяжении шести часов он два раза спас мне жизнь, убив троих человек, которые хотели убить меня. Он велел отвезти за пятьдесят лье сердитого и ленивого опекуна, который очень меня стеснял, и бросил на ветер сто тысяч экю для того, чтобы женщина, которую я обожал и с которой я никогда не говорил, протянула мне руки и сказала: «Благодарю». Рыцарь Курятника сделал все это в одно утро. Скажите, милостивая государыня! Отвечайте, милостивые государи! Много вы знаете таких преданных друзей, способных на подобные поступки?

Собеседники переглянулись с выражением явного сомнения. Было ясно, что каждый из присутствовавших считал это продолжительной шуткой. Но лицо Таванна было серьезным.

— Уверяю вас, — продолжал он очень твердо, — я говорю вам правду.

— Честное слово? — спросила Кино, пристально смотря на виконта.

— Честное слово — Рыцарь Курятника оказал мне ту важную услугу, о которой я вам говорил.