— Это смелый мошенник, — сказал Ришелье.

— Вежливый разбойник, — прибавил Ликсен.

— Разбойник ли он, я сомневаюсь, но вежлив — без сомнения, — сказал Таванн.

— Ах, Боже мой! Вы говорите о нем только хорошее, мсье де Таванн! — сказала Госсен, смеясь. — Я, действительно, стану вам верить.

— И прекрасно сделаете!

— Если Рыцарь Курятника — ваш друг, мсье де Таванн, — сказал аббат де Берни, — уж, конечно, он не в числе друзей графа де Шароле!

— В этом он похож на многих других, — заметил Коссе-Бриссак.

— На вас, например, любезный герцог?

— Признаюсь!

— Вы все ненавидите графа де Шароле? — спросила Камарго, кокетливо жеманясь.

— Я помню, мой прелестный ангел, как однажды вечером в вашей гостиной, желая остаться наедине с вами, он осмелился мне сказать: «Уходите». Я посмотрел прямо ему в лицо и ответил: «Ваши предки сказали бы — уйдем». Если бы я был простым дворянином, он велел бы меня убить, но он испугался моей фамилии и уступил мне место, которое я никогда не уступил бы.

Закончив фразу, герцог любезно поцеловал руки хорошенькой танцовщицы.

— Помните, как он велел убить мужа одной прелестницы, чтобы отвязаться от ревнивца? — прибавил Креки.

— У него страсть, — продолжал аббат де Берни, — стрелять для своего удовольствия в кровельщиков, которые работают на крыше его особняка.

— Он уже убил трех или четырех, — заметила Госсен.

— Кстати, — сказал Ликсен, — вы знаете последствия его последнего визита к королю?

— Нет, — ответила Дюмениль.

— Несколько дней тому назад, — продолжал князь, — граф де Шароле, чтобы доказать свою ловкость, побился об заклад, что всадит пулю в череп работника, который работал на крыше монастыря Гостеприимных братьев, в двух шагах от этого особняка.

— Это правда. Граф де Шароле живет возле меня, — сказала Камарго, — на улице Фран-Буржуа.

— Он убил этого работника? — спросила Сале.

— Наповал!

— О, чудовище!

— На другой день, — продолжал де Берни, — он пошел, как обычно в подобных случаях, просить помилования у его величества Людовика XV. Король подписал его помилование, потом — другую бумагу. «Вот ваше помилование, — сказал он, — и вот подписанное заранее, еще без имени, помилование того, кто убьет вас».

— Замечательно! — восхитилась Камарго. — А что сказал граф?

— Ничего, но, вероятно, он принял к сведению это предупреждение.

— Не скрываю, я не люблю графа де Шароле, — продолжал Бриссак.

— И я, — сказал Ришелье.

— И я, — прибавила Сале.

— Однако он был очень в вас влюблен, — сказал маркиз де Креки, — он повсюду вас преследовал.

— Я ужасно его боялась! — сказала Сале с дрожью.

— Графа де Шароле и любить-то страшно, — прибавил аббат де Берни.

— Доказательством может служить пример мадам де Сен-Сюльпис, — сказала Кино.

— О, это ужасно! — воскликнула Сале.

— И это правда? — спросила Госсен.