— Мне доводилось видеть немало вдов, чьи мужья отправились воевать, убежденные в своей неуязвимости.

— Они-то и были похожи на Робина. Кажется, над нами все время витает его тень, мешая нашему счастью!

— Нет!

— Что же тогда заставляет тебя противиться моему отъезду?

Эдлин бросила на Хью такой свирепый взгляд, что он решился на то, чего никогда бы не позволил себе раньше.

— Или ты боишься Пембриджа? — спросил он осторожно.

— Пембриджа?

— Да. Ты ведь встречала его, когда была замужем за Робином?

Реакция Эдлин была красноречивее всяких слов — ее глаза расширились от ужаса. Значит, это правда, и она солгала, когда сказала, что незнакома с Пембриджем. К чему такая скрытность?

— Да, встречала, — призналась Эдлин.

Она предала его! Хью едва не пошатнулся от переживаемых мук.

— Значит, я ошибался, и дело в Пембридже? Ты его любишь?

— О, Господи, нет! — Эдлин вскочила на ноги. Хью заметил, что ее била дрожь. — Я утаила от тебя свое знакомство с Пембриджем потому… потому, что действительно боюсь его!

— Боишься?

— Он никогда не делал мне ничего плохого, но он ужасный, жестокий человек.

В этом она права, подумал Хью.

— Я всегда хранила верность Робину, несмотря на его похождения.

— Но разве в душе ты не желала Пембриджа?

— Никогда! Не желала и не желаю! — Эдлин затрясло еще сильнее.

— А как насчет меня? Меня ты тоже не желаешь? — спросил Хью. С каждой минутой этого мучительного разговора его все больше одолевали досада и горечь разочарования.

Глаза Эдлин сверкнули, она хотела ответить, но Хью остановил ее. Он задал глупый вопрос, надо спросить иначе.

— Скажи лучше, ты любишь меня?

— Я… видишь ли… — Казалось, Эдлин из последних сил борется с собой, чтобы не выдать томившее ее чувство, заволакивавшее тоской ее глаза.

Хью затаил дыхание. Скажи «да», мысленно молил он. Она просто не может ответить иначе!

— Нет, не люблю, — последовал ответ.

Хью с шумом выдохнул воздух.

— Стало быть, так!

— Так, — подтвердила она. — Я не люблю тебя, но клянусь, что буду тебе верной женой и никогда не предам.

В ее глазах больше не было ни тени смущения или страха. «Ни одна женщина не будет хвастаться, что за ней увивается Пембридж», — припомнились Хью слова Этельберги. Пембридж действительно мерзкий, коварный тип. Похоже, все сказанное Эдлин — правда.

Хью вздохнул и повторил ее же слова:

— Спасибо и на этом.

Он вышел на лестницу и, пошатываясь, стал спускаться в большую залу. Во что теперь верить? Эдлин заслуживала презрения, но он не мог презирать ее, такую умную, добрую и желанную. Святые угодники, как он желал ее!

Хью уже был готов повернуть назад, когда увидел поджидавших его за столом в зале Уорто-на, сэра Линдона, сэра Филиппа и Ральфа Перретта, которые, должно быть, собрались на военный совет. По их лицам Хью догадался, что упреков не миновать.

— Ну что, жена отпустит вас в поход? — усмехнулся Уортон.

Оперевшись о стол руками, Хью сел.

— Она, должно быть, переутомилась, — неодобрительно заметил сэр Филипп.

— Эта женщина совсем отбилась от рук, ей нужна суровая дисциплина, — сердито бросил сэр Линдон.

— Мне приходилось много раз видеть подобные сцены, — примирительно сказал Перретт. — Известие об отъезде супруга на войну жены всегда встречают слезами.