— Прошу вас, прекратите, прекратите! — заверещала она. — Зачем вы это делаете?! Я не хочу, не хочу!

Колдуна крик девочки немного отрезвил. Он строго посмотрел на своих гостей, погасил спиртовку и уже безо всякой экзальтации в голосе, скорее даже скучным тоном спросил:

— Так чего же вы все-таки от меня хотели? Ведь я вначале подумал, что вы по наущению директора ко мне пришли, подглядывать. Вот и решил я вас напугать немного. Вы, молодой человек, — обратился старик к Володе, — были свидетелем моего вчерашнего позора, когда пан Петрусь орал на меня, как ломовой извозчик на свою непослушную скотину. А я не заслужил того, я старый человек. Что ж с того, что я немного занимаюсь алхимией? Этой наукой наук занимались весьма почтенные и мудрые люди. А ведь я, скажу вам по секрету, — и горбун зачем-то оглянулся по сторонам, — уже близок к тому, чтобы открыть то, о чем мечтали алхимики всех веков и всех стран! Я на пороге открытия философского камня! Да, да, я не лгу вам!

Володя смотрел на старика с изумлением и почти с испугом. Мальчику казалось, что он стоит рядом с умалишенным, а поэтому было и страшно, и больно, и неприятно. Он читал, что философский камень — это вздор и галиматья, что современный химик давным-давно перестал мечтать об этой блажи, а теперь перед ним стоял человек, утверждавший, что философский камень им уже почти добыт.

— И вы будете при его помощи, — спросил Володя, — превращать неблагородные металлы в золото?

Старик-архивариус снисходительно улыбнулся:

— Зачем мне золото? Разве нужно мне оно, когда я уже ничего не смогу приобрести для себя, жалкой развалины? Мне нужно другое — молодость! О, как я завидую тебе, юноша! У тебя впереди вся жизнь, так постарайся потратить ее на что-нибудь... настоящее, полезное тебе и людям. Тогда, возможно, тебе не придется подобно доктору Фаусту и мне искать средство для возвращения молодости. О, я так надеюсь на свой чудодейственный напиток, на золотую тинктуру, на аурум потабиле, способный отдать мне назад мои годы!

Володе стало жаль старика. Теперь он не выглядел опасным колдуном, но казался обыкновенным жалким стариком, горбатым и к тому же, как видно, с поврежденным рассудком.

— Неужели вы думаете, что напрасно прожили свою жизнь? — спросила Тролль, которую волновало то же чувство, что и Володю.

— Да, напрасно! — твердо сказал Ржевусский. — Я очень мало сделал, очень мало успел! — И тут же он посмотрел на своих гостей неприязненно: — А ну-ка скажите, вы что, на самом деле пришли сюда, чтобы шпионить за мной по поручению директора? Ну что ж, идите, донесите на меня! Скажите, что Ржевусский снова занимался опытами! Ведь пан Петрусь так боится, что я сожгу весь замок!

— Нет, что вы! — поспешил заверить горбуна Володя. — Мы не от директора. Просто тогда, в столовой, вы говорили, что уверены в существовании призрака в доспехах.

— Да, я говорил об этом, — кивнул старик.

— Так вот, вы слышали, наверно, что прошлой ночью к нам приходило привидение? Это не то, случайно, о котором знаете и вы?

— Юноша, — серьезно сказал старик, — я ведь не знаю, что видели вы, но, судя по тому, как описывали ваше видение коллеги сегодня за обедом, в столовой, я скажу определенно: к царству теней ваш ночной гость никакого отношения не имеет. Ну где вы слышали о том, чтобы призрак издавал лязгающий звук, подобный шуму трактора, плохо смазанного притом? Нет, все, что вы видели, это не более чем проделки какого-нибудь шутника, а вполне возможно, даже вора. У вас ничего не пропало?

— Мы не проверяли... — промямлил Володя.