— Иван Петрович, выходит, Дмитрий Юрьевич вас обмануть хотел?

— Упаси Господи так думать! — с неподдельным испугом громко сказал старик. — Я глубоко уверен в том, что Дмитрий Юрьич сам был обманут. Жуликов у нас в стране полно, вот кто-нибудь и подсунул ему фальшивку, зная об увлечениях его. Но как же специалист, историк не смог подложную бумажку отличить, не понимаю. Ай-ай, стыдно как! Быть может, и деньги немалые за эту дрянь отдал.

Снова замолчали, а потом настало время задавать вопросы Володе.

— А скажите, — волнуясь, начал он, — вы Диму этого встречали раньше?

Иван Петрович беспомощно улыбнулся, и Володя подумал, что улыбка эта явилась из-за запоздалого прозрения в отношении воронежца.

— Володя, я понимаю, что ты имел в виду. Скажу честно, с Дмитрием Юрьевичем я прежде знаком не был. За час до вашего прихода раздался вдруг звонок, приятный мужской голос назвал имя и фамилию, потом еще несколько фамилий, мне знакомых, фамилий людей авторитетных, уважаемых. Эти люди, как я полагаю, могут засвидетельствовать...

— Вы могли бы позвонить... хотя бы одному из тех людей? — мрачным тоном спросил Володя, но Иван Петрович вдруг неожиданно вспылил, почти что прокричав:

— Молодой человек, а что это вы позволяете себе?! Такой молоденький, а уж недоверие к людям в высшей степени развито! Завтра придет ко мне Димитрий Юрьевич, и я вынужден буду огорчить его, доказав подложность документа. Представляю, как он будет расстроен! А ты еще хочешь, чтобы я звонил и как последний... последний шпион выспрашивал у почтенных людей, знают ли они историка из Воронежа!

— Простите, я не подумал... — тихо сказал Володя, которому на самом деле стало очень стыдно за свою подозрительность, а Иринка, желая, видно, отвлечь Ивана Петровича от неприятной темы, весело сказала:

— Но ведь фальшивка эта вам помогла, Иван Петрович!

— Каким же образом? — был изумлен старик.

— Ну как же — ведь палаш, что здесь висит, снова первым стал. Вы были правы, говоря, что этот экземпляр — единственный в своем роде!

Напоминание об уникальности палаша произвело на Ивана Петровича впечатление благотворное и ободряющее. Он радостно закивал, заулыбался, и Володе стало неприятно смотреть, как радуется этот взрослый, старый человек возможности снова стать обладателем уникального антиквариата.

— Да, — взволнованно заявил старик, — правда за мной осталась! Молодости еще учиться многому надо, учиться и искать! — И Володя даже готов был услышать продолжение: «...найти и не сдаваться!» — но Иван Петрович больше ничего не сказал.

— Ладно, мы пойдем... — поднялся Володя со стула. Встала и Ирина.

Иван Петрович их не удерживал. Он казался совершенно разбитым — как видно, встреча с воронежцем, обнаружение фальшивки сильно взволновали его. Старик покачивался даже. В прихожей с жалкой улыбкой беспомощного, одинокого человека показал он на большой моток телевизионного кабеля в синей оплетке, сказал:

— Вот, посмотрите на старого осла. Всю жизнь прожил без телевизора, а теперь купил дешевенький. За политикой следить хочу, да и повеселее будет. Мастер сегодня двадцать два метра принес. Я спрашиваю, куда так много? Ведь мне до крыши рукой дотянуться можно. А он с сожалением на меня взглянул и заверил: «Дед, так надо». Ну, надо так надо. Завтра антенну проводить придет. Но и вы ко мне зайдите. Не обижайтесь на старика. Я уж галиматью порой несу, сам знаю...

— Иван Петрович, — сурово сказал Володя, — а если Дима к вам заявится, ну, с чемоданом из гостиницы, вы примете его?

— Обязательно приму! Всенепременно! — как-то восторженно заявил Иван Петрович, и Володя больше ничего не спрашивал, а просто вышел на площадку лестницы, предоставляя Иринке право прощаться с дедом, как ей заблагорассудится.