Вот могила ее матери, слева. «Кейтлин Энн Фримарк. Возлюбленной дочери и матери».

Четвертый прямоугольник, пока что просто заросший травой, оставлен для Нест.

Она задумчиво изучала его какое-то время, а потом разделила принесенные цветы, аккуратно расставив каждый из них в металлические вазы на треножниках перед могилами. Роберт молча наблюдал за ней.

— Принеси воды, — попросила она, указав на кран и банку возле маленького водоема в бетоне в семи футах от могил.

Роберт повиновался, налив воды в каждую из ваз и не потревожив композиции, созданные девушкой.

Они вместе стояли и смотрели на могилы, а солнце светило сквозь ветви старых деревьев, окружающих кладбище сплошной стеной.

— Я вспоминаю времена, когда твоя бабушка пекла нам булочки, — через минуту заговорил Роберт. — Она сидела с нами за столом для пикника, приносила кучу тарелок и стаканы с холодным молоком. Она всегда говорила, что дети не могут по-настоящему вырасти без булочек и молока. Я не говорил этого матери. Она-то считает, дети не могут расти без свежих овощей.

Нест усмехнулась.

— Ба тоже была помешана на овощах. Ты просто попал на другую лекцию.

— Каждое Рождество мы устраивали у вас на кухне пекарню. Формочки, ножи, противни, замороженное тесто, маленькие бутылочки с красителями и пакетики с грецкими орехами. Вся кухня была засыпана мусором, а она и бровью не вела.

— Я помню, как мы пекли булочки на продажу, — покачала головой Нест. — Для церкви, для миссии спасателей или еще куда-то. Иногда мне казалось, что это происходило каждый уик-энд. Ба никогда этому не противилась, даже когда сама перестала посещать церковь.

Роберт кивнул.

— Твоей бабушке и не надо было ходить в церковь. Думаю, Бог сам сказал ей, что не надо, он сам ее навестит.

Нест посмотрела на него.

— Как здорово ты это сказал, Роберт.

Он прикусил губу и пожал плечами.

— Ага, ну, это я просто старался вернуть твое доброе расположение. Как бы то ни было, я любил твою бабушку. И всегда думал, когда дома бывало несладко: если меня совсем достанут, я смогу убежать к вам, стоит только захотеть. Скорее всего, ты и дедушка стали бы возражать, но бабушка приняла бы меня без всяких. Вот что я тогда думал!

— Да, пожалуй, — согласилась Нест.

Роберт сложил руки на груди.

— Ты не можешь продать свой дом, Нест. И знаешь, почему? Потому что твоя бабушка еще здесь!

Нест немного помолчала.

— Я так не думаю.

— Да, да, она здесь. Она в каждой комнате, в каждой кладовой, в каждом углу, под каждым ковром, в подвале и на чердаке. Вот где она. Где же ей еще быть, как не там?

Нест не отвечала.

— Или, может, на небесах — играет на арфе? Вряд ли. Это слишком занудно. И не порхает в облаках. Только не твоя бабушка. Она точно в доме. И, я думаю, тебе не стоит покидать ее.

Интересно, что бы сказал Роберт, если бы узнал правду? Если бы узнал, что бабушкины проступки в прошлом обрекли ее семью на такую судьбу, которой он попросту бы ужаснулся. Узнал бы, что Ба некогда разгуливала по парку, словно дикая кошка, бегала с пожирателями и шла на риск, используя магию. А ее встреча с демоном привела к ее собственной смерти и гибели матери Нест. Мог ли он подумать, что бабушка, причисленная после смерти к ангелам света, могла быть привязана к этому дому в качестве возмездия?

Она тут же пожалела об этих мыслях — немилосердных и жестоких, но совсем отказаться от них не смогла.

Может быть, Роберт лучше понимает, какой была жизнь ее бабушки?

Роберт откашлялся, стараясь привлечь ее внимание. Она посмотрела на него.