|
Она прибудет сюда нынче вечером. — Я знал, что она объявится. — Нам, разумеется, следует сделать для нее все, что мы сможем. Бедная малышка, она, я думаю, в отчаянии. — Если она и в отчаянии, моей вины в том нет. — Нет, конечно же, нет. Просто жизнь порой приносит людям несчастья, и надо им помогать, когда это нам под силу. — Дженни, как хорошо, что ты с такой добротой говоришь об этом. Он повернулся к ней и сделал движение, желая поймать ее руку. Ее слова пробудили в нем надежду, что все образуется. Но Дженни руку отдернула. — Нет, дорогой, — сказала она. — Я не хочу, чтобы мы любили друг друга, пока она не уедет. Я хочу, чтобы ты был совершенно свободен. — Свободен? — Она мать твоего ребенка, она не замужем. Мы ведь все равно пожениться не сможем. Я хочу, чтобы у тебя была возможность взять ее в жены, если ты пожелаешь, потому что это единственное, что для нее можно сделать. — Но Дженни… — Нет, Ланс. Нужно быть разумными. Я хочу, чтобы ты избегал меня, пока она здесь, и чтобы ты выяснил, не можешь ли ты все таки ее полюбить. Это то немногое, что я могу для вас сделать. 17 Элейна появилась из ворот барбакана, и Гвиневера холодно поцеловала ее. — Добро пожаловать в Камелот, — сказала она. — Пять тысяч раз добро пожаловать. — Благодарю вас, — сказала Элейна. Они оглядели одна другую с улыбками на враждебных лицах. — Ланселот будет счастлив увидеть вас. — О! — Про ребенка все уже знают, дорогая. Вам нечего смущаться. Королю и мне не терпится узнать, похож ли он на отца. — Как вы добры, — неуверенно сказала Элейна. — Вы должны позволить мне первой увидеть его. Вы назвали его Галахадом, не правда ли? Он сильный? Он уже обращает внимание на окружающих? — Он весит пятнадцать фунтов, — с гордостью сообщила Элейна. — Вы можете увидеть его прямо сейчас, если хотите. Гвиневера с едва заметным усилием сдержалась и принялась заботливо разворачивать пледы, укутывавшие Элейну. — Нет, милочка, — сказала она. — Я могу и потерпеть. Вам нужно отдохнуть после долгой дороги, да, видимо, и ребенка следует устроить. Я могу заглянуть к вам под вечер, когда дитя уснет. Времени у нас предостаточно. Но в конце концов ей все же пришлось его повидать. Когда Ланселот в следующий раз увидел Королеву, и благодушия ее, и рассудительности как не бывало. Она казалась холодной, высокомерной и говорила так, словно выступала перед большим скоплением народа. — Ланселот, — сказала она, — я думаю, тебе следует отправиться к сыну. Элейна места себе не находит из за того, что ты не пришел его повидать. — А ты его видела? — Да. — Он некрасив? — Он удался в Элейну. — Слава Богу. Я пойду прямо сейчас. Королева окликнула его, заставив вернуться. — Ланселот, — сказала она, начиная дышать через нос. — Я полагаюсь на тебя и надеюсь, что ты не станешь любиться с Элейной под моей крышей. Раз уж мы с тобой решили не прикасаться друг к другу, пока все не устроится, будет только честно, если и к ней ты не прикоснешься. — Я не собираюсь любиться с Элейной. — Разумеется, ничего иного ты сказать и не можешь. И я готова поверить тебе. Но если ты не сдержишь слова и на этот раз, между нами все будет кончено. Навсегда. — Я сказал все, что мог сказать. — Ланселот, ты уже обманул меня однажды, как же я могу быть уверенной в тебе? Я поместила Элейну в покоях рядом с моими, и если ты войдешь к ней, я об этом узнаю. Тебя же я попрошу не покидать своей комнаты. — Как тебе будет угодно. — Сегодня ночью я пришлю за тобой, если смогу отделаться от Артура. |
