Эдгар все понял и сам предложил им погостить в Гронвуд-Кастле. Конечно, Эдгар не скроет от храмовников, что Артур ле Бретон станет его гостем, но сообщит об этом только лишь в Колчестерской комтурии, где всем заправляет его друг Ричард Гастингс, которому он может поведать о том, что Артур ле Бретон собирается выйти из рядов госпитальеров. И они вряд ли станут волноваться, что бывшийгоспитальер гостит у Эдгара Армстронга как частное лицо. К тому же у себя во владениях Эдгар — полный хозяин и только ему решать, кого звать в гости.

На другой день все отправились на похороны в Вестминстер. При отъезде Артур хотел переговорить с Милдрэд, но девушка прошла мимо, и он даже не мог разглядеть ее лицо под вуалью. Гай заметил его растерянность, но постарался успокоить:

— Лучше учись у девушки владеть собой. Нам надо выждать время, а теперь, когда твоей милой уже не угрожает поспешный брак, оно у нас есть. Нас пригласили в Гронвуд-Кастл, и все, что от тебя сейчас требуется, это понравиться ее родителям. Если сумеешь их расположить, считай, что полдела сделано. А пока что отправляйся за Султаном, которого прячут в лесу Рис и Метью. Сэр Эдгар любит добрых коней, так что тебе будет кем похвалиться перед ним. А когда пройдет положенное для траура время, мы сможем завести речи о сватовстве.

Об этом же времени думала и Милдрэд, пока стояла на отпевании Эдмунда в соборе Вестминстера. Ей было стыдно, что она чувствует облегчение и готова едва ли не благодарить Небо за то, что свадьба не состоялась. О нет, лучше бы, конечно, Эдмунд остался жив, пусть и с разбитым сердцем. Ибо едва она встретила Артура в Лондоне, как поняла, что не пойдет с таном под венец. Она была готова упорствовать и бороться. И вот она свободна. И Артур был с ней! Теперь, если их ложь удастся, она сможет воссоединиться с тем, кто ей милее всех на свете.

Грешно было думать о таком, когда священник пел над телом Requiescat . Да и жаль было Эдмунда. Она вспоминала, как добр был к ней жених, терпел вспышки ее раздражения, старался добиться ее благосклонности. Но она… Даже в последний день на ристалище Милдрэд еле нашла в себе силы послать ему улыбку. И он… Заботливый, стремящийся угодить ей Эдмунд. Он оказал ей последнюю услугу, погибнув так вовремя.

Милдрэд расплакалась. Горько, надрывно, кусая губы, чтобы не разрыдаться в голос. И сквозь пелену слез не сразу различила, как кто-то склонился перед ней. Темная тень, негромкий знакомый голос, выражающий сочувствие. Но от звука этого голоса ее бросило в дрожь. Принц Юстас!

Она увидела прямо перед собой его неподвижное лицо с рубцами, устремленный на нее взгляд и едва не отшатнулась. Но сдержалась, ограничившись легким поклоном. Сквозь длинную тонкую вуаль девушка наблюдала, как он отходит, но даже когда принц удалился, еще несколько минут не могла унять дрожь.

— Хорошо, что принц почтил похороны Этелинга своим присутствием, — услышала она голос отца.

Да, ее родители стояли рядом, и Юстас не смел при них повести себя так, как он делал это раньше. Милдрэд была защищена от него. В этот миг больше всего на свете девушке хотелось надеяться, что Юстас ушел не только из храма, но и из ее жизни навсегда.

Отпевание подходило к концу. Гроб закрыли и на ремнях опустили в могилу. Милдрэд шагнула вперед и бросила на гроб букетик розмарина.

— Покойся с миром, Эдмунд.

Они покинули Лондон через несколько дней после похорон Этелинга. Барон Эдгар отбывал с многочисленной свитой, охранниками и оруженосцами, за верховыми двигались возы, где расположилась прислуга и хранилась поклажа. В одном из таких возков с удовольствием устроились Рис и Метью. Им до чертиков надоело скрываться в лесах севернее Лондона, словно каким-то преступникам, Метью наконец мог переодеться в привычное бенедиктинское облачение и, как степенный монах, явиться перед челядью барона. Теперь он устроился в одном из возов, даже понравился вознице и сам взялся править лошадьми.