Пытаясь рассуждать спокойно, Маша постаралась разобраться, что же из услышанного сегодня ложь, а что – правда. То, что взрослые тоже иногда врут, девочка знала давно. И не слишком-то возмущалась этим: ни у кого не получается всегда говорить одну правду, что поделаешь! Как повторял её папа: «Не мы такие, жизнь такая». Понимай, как хочешь!

Но сейчас Маше просто необходимо было выяснить, на чём именно произрастала её собственная жизнь. Мыслями она снова и снова возвращалась к той бирке из роддома, которую упомянул отец. Если та существует, значит, хотя бы мама – ей точно родная. Только родная мать может сохранить этот первый «документ» своего ребёнка, в этом Маша не сомневалась. Отец сказал, будто хранится бирка в сейфе, припомнила она. Наверное, не сомневался, что проверить дочери никак не удастся.

Николай Михайлович и не подозревал, что Маше давно известен код от сейфа. Ей было всего-то лет шесть, когда она играла на ковре в отцовском кабинете, а он, не придавая значения присутствию ребёнка, набирал код, весело напевая: «И когда же я родился, любимый? А вот когда…» Почему-то Машу до того поразили папины признания в любви к самому себе, что этот эпизод врезался ей в память. А однажды она также неожиданно поняла, какие цифры набирал отец, чтобы открыть сейф.

Выбравшись из комнаты будто бы на кухню за новой порцией сладостей, девочка заметила, как затворилась дверь, ведущая в подвал. Никто не имел права спускаться туда, кроме отца и его зловещего приятеля в чёрном. Даже имени его Маша не знала, и старалась держаться от него подальше. Обычно они уединялись там на полчаса, не меньше.

«Я успею!» - девочка пулей кинулась к кабинету отца. Как она и рассчитывала, комната оказалась пуста, лишь в углу вопросительно пискнула канарейка, с которой отец беседовал чаще, чем с дочерью. Не обращая на птичку внимания, Маша кинулась к сейфу, набрала знакомую дату рождения и потянула дверцу на себя.

Сейф не открылся. К такому Маша оказалась не готова. У неё беспомощно опустились руки. Но тут же она вспомнила, что на некоторых сайтах при регистрации первым требуют набрать год рождения, потом месяц и лишь после – число. Может, и отец таким образом усложнил свой примитивный шифр? Стараясь не сбиться, Маша аккуратно повернула круглый диск. Выдохнула и потянула дверцу на себя.

- Есть!

Внутри сейфа зажглась подсветка, и Маша усмехнулась: «Со всеми удобствами!» Её ничуть не поразили и не заинтересовали перетянутые резинками пачки денег, а вот под ними лежала зелёная папка для бумаг. Осторожно вытянув, Маша раскрыла её и вдруг увидела свой рисунок. Она подарила его отцу на день рождения года три назад. Потом ей стало казаться, что такой подарок – слишком детский, и Маша стала копить деньги, чтобы преподнести ему что-то получше. А он, оказывается, хранил её неумелые картинки все эти годы…

Нахмурившись, чтобы не расплакаться, Маша быстро перерыла всю папку. Оранжевая бирка с петелькой из потемневшего кусочка бинта лежала на самом дне. У девочки дрогнуло сердце, когда она взяла в руки клеёнчатый ромбик, загнувшийся по краям. На нём значилась фамилия матери… Свой рост и вес при рождении Маша помнила и без документов, но теперь она твёрдо знала, что появилась на свет не во лжи.

У неё радостно заколотилось сердце. Значит, всё ещё можно вернуть! И они, все трое, снова могут стать лучшими друзьями, если она перестанет досаждать родителям своими походами по вечеринкам, скучнее которых ничего и вообразить нельзя. А мама с папой перестанут сбегать от её капризов на край земли.

Убрав папку на место, Маша закрыла сейф и выскочила из кабинета. Как раз вовремя: внизу раздался щелчок двери – это закрылся подвал. Девочка на цыпочках бросилась в свою комнату и запрыгнула на кресло перед компьютером.