- Да, - согласился он, - но к чему ты клонишь, Глориана?

- Ребенок, - проговорила она с отчаянием. - Я бы не перенесла, если бы ты решил, что я была тебе не верна.

Дэйн улыбнулся.

- Я не могу понять, как все это произошло, но в одном я уверен: ты не стала бы лгать мне. Ты чиста сердцем, Глориана. Нет, я знаю, ты честна, и я не сомневаюсь в твоей верности.

Их пальцы сплелись.

- Но мне всю жизнь придется прожить, прячась от людей, милорд. Ты не забыл, что меня прозвали Кенбрукской ведьмой? Разве ты не понимаешь, что меня вздернут на виселице или сожгут на костре, если кто-нибудь из слуг или крестьян проболтается о моем возвращении? - Взгляд Глорианы упал на пустую корзинку, в которой остались одни объедки. Она смертельно побледнела.

- Я не хочу умирать, - с трудом договорила она.

Дэйн отшвырнул стоящую между ними корзинку, и она отлетела в угол комнаты. Наклонившись, он обнял жену.

- Пред всеми святыми, Глориана, - прошептал он хрипло, касаясь губами ее огненно - рыжих волос, - пред Святой Девой Марией, пред Христом, пред самим Иеговой клянусь тебе, Глориана, что ни один смертный не причинит тебе зла!

Глориана прижалась к нему, уткнувшись лицом в его плечо. Мускулы под его гладкой кожей были твердыми, словно гранит, но казались Глориане мягче пуховой перины.

- Ты не можешь в одиночку противостоять всему свету, - ответила она. - Ты всего лишь человек, хоть и самый лучший и сильный.

Дэйн взял ее за подбородок и заглянул в испуганные глаза.

- Мы скажем, что ты была похищена, а потом возвращена в тайне от всех, после того как мы заплатили большой выкуп. Максин поможет распространить эту версию.

- Но Джудит видела...

- Твоя служанка была огорчена твоим исчезновением не менее моего. Она поклянется, что тебя на самом деле похитили, и скажет, что от страха совсем потеряла голову и не помнила, что случилось.

Глориана от всей души надеялась, что уловка Дэйна сработает, хотя ей эта история казалась притянутой за уши. Но, с другой стороны, простым людям легче будет поверить в похищение бандитами, тем более если эту сказку украсить живыми и красочными подробностями, чем в то, что женщина из плоти и крови может раствориться в воздухе, словно дым!

- Пришли ко мне Джудит, - сказала она, помолчав. - И позови отца Крадока и Эгга. Расскажем им твою историю, Кенбрук. Но сначала обещай мне кое-что.

- Все что угодно, - согласился Дэйн, отбрасывая с ее лба непослушные пряди.

- Не будьте так скоры в своих обещаниях, милорд, - серьезно предупредила Глориана. - Вы еще не слышали моей просьбы. - Она замолчала и тяжело вздохнула. - Ты должен поклясться мне, Дэйн, что если удача отвернется от нас и меня обвинят в колдовстве, то ради меня и ради нашего ребенка ты пошлешь мне в сердце стрелу, прежде чем им удастся сжечь меня.

Когда Дэйн услышал эти слова Глорианы, лицо его посерело.

- Клянусь, до этого не дойдет! - воскликнул он, до боли сжимая ее ладони. - Но если тебе придется умереть, то ты умрешь только от моей руки.

- Хорошо, - мрачно проговорила Глориана. Сколько она ни вглядывалась в его глаза, в них она не увидела обмана.

Достигнув такого соглашения, они вновь занялись любовью, на этот раз нежно и не торопясь. Их любви грозила смертельная опасность, и от этого страсть их была еще сильнее.

Потом Дэйн налил в таз воды из большого кувшина, который принесли вместе с корзиной еды. После того как они ополоснулись, Дэйн оделся, пристегнул пояс с ножнами и покоящимся в них мечом и ушел, приказав Глориане запереть за ним дверь.

Она сделала, как было велено, хоть гордость ее была уязвлена. Приказание, даже из уст любимого человека, все равно оставалось приказанием.

Чтобы как-то скоротать время до возвращения мужа, Глориана принялась разбирать свой гардероб. Она доставала платья, плащи, вуали, встряхивала их и развешивала проветриться на спинки стульев.