- Это день Эдварда, - сказала она примирительно. - Не будем портить его своими ссорами.

Дэйн колебался. В его взгляде, когда он смотрел на нее, ясно читалось раздражение и скрытая боль.

- Хорошо, - согласился он наконец. - Ну что ж, объявим перемирие, леди Кенбрук?

Глориана кивнула, искривив в усмешке губы.

- Но только до завтра.

Кенбрук рассмеялся и поднял кубок с вином.

- До завтра, - подтвердил он.

- Как трогательно видеть такое сердечное согласие, - сухо заметил Гарет.

Ни Глориана, ни Дэйн не проронили в ответ ни слова.

После того как вся семья и Эдвард с друзьями позавтракали, во дворе прозвучали трубы. Дэйн поднялся из-за стола и предложил руку Глориане, которая с приличествующими скромностью и послушанием оперлась на нее.

От прикосновения ее тонких пальцев все мускулы на теле Кенбрука превратились в сталь. Ему хотелось одновременно и оттолкнуть ее, и прижать к себе. Все эти долгие годы он усердно избегал мысли о том, что ему придется спать со своей женой. Но сейчас эта мысль не была ему так уж неприятна. Его мужское естество ясно подтверждало это.

Дэйн не привык лгать, тем более самому себе. С той минуты, как он, впервые увидел Глориану - обнаженную, скрытую только водой да лепестками желтых роз, он желал ее так сильно, что это желание не смогло бы залить все вино Англии. Вчера ночью, после того как Эдвард и остальные юноши ушли в часовню для ритуала бдения, Дэйн спустился на берег озера. Раздевшись донага, он вошел в прохладную воду, но и она не принесла ему желанного облегчения. Его могло дать только одно.

Краешком глаза он следил за Глорианой, когда церемонно вел ее под руку из большой залы замка на освещенный солнцем двор, где на ветру плескались разноцветные флаги. Глориана была девственницей, несмотря на свой острый язычок и странные идеи, напомнил себе Дэйн, и он не собирается испортить ее, как бы привлекательна она ни была.

Но Дэйн принял такое решение не только из благородных побуждений. Если он лишит Глориану невинности, то брак не так-то просто будет расторгнуть. Маленькая негодница может даже нарочно соблазнить его, несмотря на свою ненависть, в которой Дэйн не сомневался, лишь бы только разрушить его планы и оттянуть момент, когда ее отошлют в монастырь.

Дэйн решил держаться подальше от своей девственницы-жены. Но плоть его придерживалась совершенно другого мнения. Дэйн жаждал ее гибкого, стройного, но сильного молодого тела, жаждал слиться с ней. И это примитивное желание пульсирующей болью отдавалось в самых укромных уголках его естества.

К счастью, атмосфера праздника давала возможность отвлечься от подобных мыслей. Дэйн и Глориана стояли бок о бок во дворе, вокруг них шумела толпа, менестрели играли на своих свирелях и трубах. Гарет и отец Крадок, отцы, дяди и братья вступающих в рыцарский орден юношей с соответствующим почетом взошли на импровизированный помост.

Хотя отношения Дэйна с его младшим братом нельзя было назвать гладкими, но он почувствовал гордость за него. На глаза его чуть не выступили слезы, но Дэйн сразу же справился со своими чувствами. Эдвард вместе с другими молодыми людьми опустился на одно колено, склонив голову, чтобы выслушать молитву отца Крадока. Музыка и разговоры сразу смолкли, присутствующие молитвенно сложили руки.

Звенящим голосом преподобный отец просил Господа взглянуть с милосердием и благорасположением на храбрых воинов армии Христовой, молил очистить их души и придать им твердости в грядущих испытаниях. Молил даровать им место в раю, когда руки их не смогут больше держать меч и выпустят его, когда они лягут в землю в ожидании воскрешения. Добавив к сией молитве просьбу о хорошем урожае, отец Крадок умолк. Юные воины подняли на него глаза, но не встали с колен, оставаясь в церемониальной позе смирения.

- Клянетесь ли вы в верности Господу Богу и господину своему? - поочередно обращался к новобранцам святой отец.