— Что за вздор! Я благодарен тебе за спасение своей жизни, но я не просил тебя о помощи и потому не считаю, что чем-то тебе обязан. С какой стати мне воевать за ваше дело?

— Причин для этого не существует, — вставил Лемфада. — Если вы захотите уехать, никто вам не воспрепятствует. Мы даже дадим вам провизии на дорогу.

— А что вы предложите мне, если я останусь и буду драться?

— Ровным счетом ничего.

— Ты удивительный мальчик. Скажи Мананнан: эти доспехи серебристые, как у тебя?

— Да.

— Вы просите меня стать рыцарем Габалы? Ушам не верю. Спросите любого, кто мне служил, и он вам скажет, что я человек суровый, порой даже жестокий. Я лгал, обманывал и убивал ради того, чтобы сохранить свою власть, и если бы Океса не обернулся против меня, я бы по-прежнему служил королю. Не думаю, чтобы такой человек был нужен вам под серебряным шлемом.

— Все это было вчера. Предоставьте выбор доспехам.

— Что скажешь, Мананнан? Входить мне туда или нет?

— Почему мое мнение так важно для вас?

— Потому что ты рыцарь Габалы. Хочешь, чтобы я стал твоим собратом по оружию?

— Нет, не хочу. Но я человек простой, а доспехи волшебные. Пусть выбирают они. Войдите в пещеру.

Герцог взъерошил бородку и пожал плечами.

— Хорошо, я посмотрю. Но не питайте напрасных надежд, друзья мои.

Он быстро приблизился к единственным оставшимся доспехам. В пещере было холодно, и его пробрала дрожь. Огни двух факелов плясали, отражаясь в панцире. В детстве герцога зачаровывали рассказы о рыцарях Габалы. Но отец относился к ним пренебрежительно. — «Глупцы, — говорил он, — жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на разбор чужих дел. Отнимут у мужика его клочок земли или нет — кто об этом вспомнит лет через сто?»

Герцог ясно вспомнил и эти отцовские слова. И его похороны, где не было пролито ни единой слезы.

— А кто заплачет по тебе, Роэм? — сказал он себе и тряхнул головой. Не все ли равно? Оплакивать мертвых — пустая трата времени. Сейчас ему нужно решить простой вопрос: оставаться с мятежниками или ехать в Цитаэрон. За морем, не имея средств, он себе друзей не найдет. Ему придется искать себе место капитана гвардии или телохранителя при каком-нибудь князьке. А здесь? Здесь ему придется сражаться бок о бок с крестьянами и разбойниками, смердами, недостойными поцеловать его руку.

Но у него, по крайней мере, будет возможность восстановить свое положение и вернуть земли, которыми издавна владел его род.

Сев на холодный каменный пол, он смотрел на доспехи. Возможно ли, чтобы мятежники одержали победу даже с возрожденными рыцарями во главе? Выстоят ли они против кавалерии и пехоты Ахака? Весьма сомнительно. На деле его выбор выглядит так: жить в Цитаэроне или умереть в Габале.

Но стоит ли жить без денег и без чести?

Итак, Роэм, ты можешь сделать одно из двух: прожить, сколько тебе отпущено, презираемым всеми, или воевать на стороне тех, кого презираешь ты сам.

Он встал, и в панцире отразилось его худое, угловатое лицо.

— Спрячь свое презрение подальше, Роэм, и отвоюй наследие своих предков, — прошептал он. — А когда война будет выиграна, мужиков загонят обратно в хлев.

Он протянул руку и коснулся доспехов.

— Рад видеть, что ты вернулся благополучно, — сойдя с коня, сказал Элодан. — Ты исполнил то, что было тебе поручено?

— Он в пещере, — ответил Мананнан.

— А Карбри?

— Убит.