На следующий день Мананнан нагнал Оллатаира. Оружейник ехал на пони.

— Случилось что-нибудь? — спросил Оллатаир.

— Нет, насколько я знаю. Я увидел твое изделие на постоялом дворе — слишком щедрая плата за одну ночь, тебе не кажется?

— Оно с изъяном и через неделю перестанет работать. Поезжай-ка вперед и оставь меня одного. Увидимся в цитадели.

Мананнан вспомнил об этом, стоя среди запустения и паучьих тенет.

Быть может, теперь Оллатаир назвался каким-нибудь другим именем — а быть может, он уже умер.

Но выбора у Мананнана нет. Он поедет на север и будет разыскивать там ремесленника по имени Руад Ро-фесса.

— Тихонько, — сказал безобразный с виду человек, сидящий с ним рядом. — Успокойся и дыши ровно. — Мальчик кивнул и повел плечами, стараясь снять напряжение. Дрожь в руке унялась, и бронзовая стружка стала на место. — Хорошо! — сказал мужчина, оглядывая бронзового ястреба своим единственным глазом. — Теперь подними ему крыло — только осторожно!

Мальчик повиновался, и крыло со сверкающими перьями легко, без усилия, развернулось.

— Отпусти. — Крыло снова сложилось, прижавшись к туловищу птицы.

— Я сделал это, Руад! Сделал! — закричал мальчик, хлопая в ладоши.

— Верно, сделал. — Мужчина широко усмехнулся, показав кривые зубы. — И работал ты всего год, а у меня на это в твоем возрасте ушло целых три. Правда, у тебя учитель лучше, чем был у меня.

— А летать он будет?

Мужчина, взъерошив тугие светлые кудри мальчика, пожал широченными плечами, встал и расправил спину.

— Это будет зависеть от твоей способности черпать магию из воздуха. Давай-ка посидим немного. — Он вышел из мастерской в большую комнату, где у горящего очага стояли два кресла, и сел, протянув короткие ноги к огню, скрестив сильные руки на груди. Огонь заставлял сверкать бронзовый диск на его левом глазу и делал заметнее серебряные нити в его черных волосах. Мальчик, высокий для своих лет и сильно выросший из ливреи своего дома, присоединился к нему.

— Ты молодец, Лаг, — сказал ему Руад. — Когда-нибудь ты станешь мастером. Я очень доволен тобой. — Лаг покраснел и отвел глаза. Руад хвалил его редко и еще ни разу не приглашал посидеть с собой у огня.

— Он будет летать?

— Чувствуешь ли ты магию в воздухе? — спросил в свою очередь Руад.

— Нет.

— Закрой глаза и прислони голову к спинке. — Руад поворошил огонь кочергой, добавив в него три полена. — Магические токи многочисленны, а Цвета иногда пугают своей глубиной. С них, с Цветов, и следует начинать. Подумай о Белом, знаменующим собой мир и гармонию. Почувствуй этот Цвет, слейся с ним. Видишь ты его?

— Да, — прошептал Лаг.

— Когда ты испытываешь гнев, ненависть или боль — душевную, не телесную — ищи помощи в Белом. А Синий — это небо, власть воздуха, мечты о полете. Синий — опора всему, что летает. Видишь его?

— Вижу, мастер.

— Тогда поднимись к нему. — Руад закрыл свой одинокий глаз и примкнул к мальчику в его поисках. — Нашел ты его?

— Нашел, мастер.

— Что ты чувствуешь теперь?

— Небо зовет меня. Мне нужны крылья.

— Вернемся к ястребу — только не теряй этого чувства, — улыбнулся Руад.

Они вернулись в мастерскую, и мальчик взял с верстака маленький нож.

— Значит, я готов? — спросил он.