В себя он пришел только на Мулхолланд-Драйв. Почему и как он здесь очутился, Джо, естественно, не помнил.

За правым ухом болезненно пульсировала здоровенная шишка. К ней было страшно даже притрагиваться. Ноги обмякли, стали совсем будто из ваты. Далекие огни Голливуда внизу, в долине, казались одним тускло светящимся созвездием. Джо Пил, кряхтя, поднялся, подошел к обочине шоссе, минут пять неподвижно постоял, дожидаясь, когда ноги перестанут предательски трястись от слабости… Быстрая проверка карманов брюк и куртки показала, что нападение на него никак не было связано с грабежом, — все деньги были на месте. Окончательно придя в себя, он двинулся назад к городу. Мимо него пронеслось несколько машин, но, несмотря на его высоко поднятую руку, ни одна не остановилась, чтобы его подвезти. Люди, едущие по Мулхолланд-Драйв в такое время ночи, предпочитают не брать случайных попутчиков. Так оно и спокойней, и надежней. Ну а человеческий гуманизм в данном случае может и подождать.

Прошагав минут пятнадцать, Джо Пил достиг Лорел-Каньона, остановился и громко выругался: вот злодей, мало того, что начисто вырубил, но и выбросил черт знает где! В горах… Убить его мало!

У Пила ушло, как минимум, минут сорок пять, чтобы добраться до бульвара Голливуд, и там у магазина Шваба он наконец увидел, сколько было времени, — полпервого ночи. Его вырубили где-то около восьми тридцати, а в себя он пришел приблизительно в одиннадцать тридцать. Три с половиной часа. Целых три с половиной часа! Вот сукин сын…

Джо Пил досадливо покачал головой, затем остановил первое попавшееся такси и уже через десять минут был в своей гостинице на Айвар-стрит. Маленький полутемный вестибюль был пуст, и Джо искренне надеялся, что ему удастся пробраться к себе в номер незамеченным, но увы — сторожевой пес все-таки увидел его и остановил громким восклицанием:

— О, мистер Пил! Задержитесь, пожалуйста, на секундочку. Мистер Хатауэй приказал мне спросить вас о…

— О плате?

Привратник бросил на него сердитый взгляд:

— Совершенно верно. Он сказал, вы…

— Забудь об этом, приятель. К сожалению, я сейчас совсем не в том настроении. Вот, возьми… — Пил вынул из кармана брюк пятьдесят долларов и протянул ему. — Только запиши на мой счет и дай расписку. А то в последний раз я простодушно доверился ночному портье, а он исчез с моими деньгами, и мне пришлось оплатить все по новой. Так что давай гони расписку. Только побыстрей, а то, боюсь, уже поздно.

— Хорошо, хорошо, только не сердитесь, пожалуйста, — смущенно пробормотал привратник, торопливо строча расписку.

Пил небрежно засунул ее в правый карман брюк и поплелся к себе в номер на второй этаж — в небольшую комнату с кроватью, неким подобием комода со множеством ящиков, одним стулом и овальным столом из кленового дерева. Короче говоря, дом…

Он разделся до трусов и нырнул в постель. Через десять минут он уже крепко спал.

Глава 4

Когда Джо Пил проснулся, комнату уже ярко освещали лучи доброго калифорнийского солнца. Его часы, находившиеся в данный момент под залогом в ломбарде на Вестерн-авеню, наверное, показывали бы минут десять девятого. Если бы, конечно, были сейчас у него!.. Он громко зевнул, затем, вдруг вспомнив о болезненной шишке за правым ухом, недовольно поморщился, вылез из-под одеяла, встал и направился в ванную комнату к небольшому зеркалу над раковиной. Да, шишка чуть уменьшилась, но зато стала разноцветной… Джо сердито нахмурился: ну уж нет, кто-то заплатит за это. Причем по полной программе…

Он неторопливо оделся и уже собирался выйти из номера, когда ощутил, что правый карман куртки оттягивает что-то довольно объемное. Он сунул туда руку — старый роман в дешевой бумажной обложке, он просматривал его в квартире Вильмы Хастон, которая одевалась на кухне, а потом, когда она вышла оттуда в открытом черном платье, машинально сунул себе в карман.