— Ага, — Тим перебил его и нарочито гнусно ухмыльнулся. — Может выражать мнение, но только в больничной палате под галоперидолом. Слушай сюда. Можешь передать своему начальству, что я на контакт не пойду. Ищите кротов у себя сами. Если такая хрень продолжится — мы завтра же улетим домой. И ославим вас на весь мир. Великая и могучая держава воюет с детьми! Очешуеть и не встать. А на тебя, спустят всех собак. Ты кто, капитан, майор? Уже можешь удалять звездочки с погон и примерять должность на Северном полюсе. Сержантские лычки тебе пойдут к лицу. Тебе понятно, Петров Иван Иванович?

— Мистер Бергер… — комитетчик смешался. — Но вы же понимаете, что…

— Я все сказал. Эй, кто там… — Тим резко встал с кресла. — Разворачивай нахрен, назад, автобус! Мы летим назад. Ну…

Бурбон изловчился и со злобным рычанием тяпнул комитетчика за палец.

— Бля!!! — взвыл тот на родном и могучем. — Какого хера?!!

И зачем-то выхватил пистолет из-за пазухи.

Водитель растерянно завертел головой.

Питер поинтересовался у Тимофея.

— Что не так, сынок? Ты что, никогда не видел ниггеров с плакатами?

Автобус прижался к обочине и остановился. Ронда и Молли вскочили и закрыли своими телами девочек.

Две «Волги» сопровождения тоже резко остановились, из них выскочили крепкие парни в костюмах, заняли позиции вокруг машин и бодро завертели головами по сторонам.

— Что тут творится? — вдруг лязгнула голосом Фурцева и вскочила. — Совсем охренели? Смирно, мать вашу! Продолжаем движение!

Все сразу стало на свои места. Автобус поехал дальше, Фурцева пригласила Тима к себе и жестко заявила.

— Оставьте ваши провокации, мистер Бергер! Здесь вам не тут!

— Конечно, не тут, мисс Фурцева, — охотно согласился Тимофей.

— Вы издеваетесь? — министр культуры строго посмотрела на Тима.

— Ни в коем случае.

— Хорошо, — отмякнула Фурцева. — Понимаете, ваш визит… словом, вызвал неоднозначную реакцию у нас. У вас на Западе, может, создается мнение, что в СССР не может быть плюрализма мнений, но это не так. Появление этих… — она показала взглядом на окно. — Этих демонстрантов… как раз выражение несогласия с вашим визитом. И утихомирьте своего зверя!

Бурбон, очень вовремя, жалобно пискнул и лизнул руку Фурцевой.

Министр вздрогнула, немного поколебалась и осторожно почесала его за ухом.

Медоед сразу перебрался к ней и свернулся клубочком уже у нее на коленях.

— Бурбон всегда очень хорошо чувствует доброту и искренность, — прокомментировал Тим. — Но вернемся к нашим баранам. — Кто, против? Простите, это не праздный интерес. Я привез реальный план.

— Позже, — в тон Тимофею отозвалась министр.

— Я вас понял, — Тим склонил голову. — Уверен, мы сможем найти общий язык.

А через полчаса они приехали в резиденцию на Воробьевых горах…

Глава 6

… мозги пронзила дикая боль. Тиму словно раскаленный гвоздь в висок вогнали…

Следом он ощутил жуткую сухость во рту. Язык распух и стал похожим на деревянный брусок, обернутый в наждачную бумагу.

Мало того…

Словом, Тим никогда не пробовал мышиный помет, но по субъективным ощущениям в его рот, словно нагадили нажравшиеся дерьма мыши.

Тимофей попробовал выматериться, но изверг из себя только нечленораздельное мычание, почти сразу сменившееся страдальческим хрипом.