— Оум-хррр…

Он попробовал открыть глаза, но ничего не получилось. Следующие секунды ушли на то, чтобы вернуть власть над собственными руками и распялить пальцами, отказавшиеся повиноваться веки.

А когда глаза отрылись, он увидел…

Увидел…

Панталоны.

Нежно-салатового цвета, байковые, с начесом.

Панталоны почему-то висели на люстре.

Старинной бронзовой люстре. Отблескивающей подвесками в лучах зимнего солнца.

— Мама… — жалобно прошептал Тимофей и от ужаса сразу закрыл глаза, потому что кое-что вспомнил. — Мама, роди меня обратно…

Но тут же отрыл вновь и завертел головой по сторонам, потому что не поверил своей памяти.

«Это кошмар… — бубнил он сам себе. — Просто кошмар. Такого не может быть…»

Увы, реальность оказалась еще страшней.

Гораздо страшней.

Рядом с кроватью, стояло кресло. А в кресле…

В кресле вольготно развалилась Дуся, та самая пионервожатая, которую Тим приказал оставить.

На Дусе был надет китель с ефрейторскими лычками на погонах и почему-то офицерские хромовые сапоги.

А на шее криво повязан пионерский галстук.

И все.

Больше ничего на ней не было.

Из-под кителя выпирали мощные груди с большими сосками, а внизу живота, между раскинутыми ногами кучерявилась обильная рыжая поросль.

Весь пол покрывали пустые бутылки…

Тим в полном замешательстве повел взглядом и увидел Бурбона.

Медоед смотрел на хозяина с большим уважением.

Тимофей еще раз выматерился, на этот раз, неожиданно, членораздельно и…

И окончательно проснулся.

Окончательно проснулся.

Сообразив, что видение было сном, он вздрогнул и осторожно повел взглядом по сторонам.

Со вчерашнего вечера ничего не изменилось. Небольшая, уютная комната, от боковой стенки голландской печи исходит живое тепло, немного тяжеловесная и старомодная, но красивая мебель в классическом стиле из мореного дуба, а на полу пушистый персидский ковер. На полках стоят ряды книг в золоченых переплетах, на столике красуется старинный глобус и торшер с шелковым абажуром в углу.

— Уютненько… — улыбнулся Тим.

Когда заселялись в резиденцию, он сам выбрал себе эту комнату, потому что ее интерьер очень напоминал ему комнату деда в квартире знаменитого «Дома академиков» на Ленинском проспекте.

Тимофей пошевелился, машинально прикоснулся к голове, но, вспомнив, что вчера не злоупотреблял алкоголем, еще раз улыбнулся. Вдел ноги в пушистые тапочки из оленьего камуса, накинул халат на пижаму и шагнул к окну, закрытому тяжелыми бархатными портьерами темно-бордового цвета.

Постоял немного, как в детстве дохнул на покрытое изморозью стекло, поелозил по инею пальцем, наведался в туалетную комнату и вышел в коридор.

В резиденции одуряюще пахло свежей выпечкой, а из двора доносился счастливый детский визг.

Тим быстро сориентировался и вышел на застекленную веранду.

В саду весело носились Аманда и Адель, они вместе с Рондой, Молли, Терезой и вожатой Евдокией лепили огромного снеговика. Бурбон им активно помогал, а точнее мешал.

Увидев вожатую, Тим припомнил свой сон и едва не захохотал. К счастью, на Дусе сейчас обошлось без кителя и «хромачей», она была одета в коротенькую опушенную овчиной дубленку, расклешенные джинсы и разноцветную вязаную шапочку с помпоном. При этом выглядела весьма по-современному и миленько.

— Это куда? — Аманда растерянно повертела большую морковку в руках, а потом решительно воткнула ее в снеговика.

В нижнюю его половину.

Все присутствующие жизнерадостно заржали.

Тим тоже улыбнулся.