— Да, они разволновались, точно старые бабы, и сильно бранили вашего брата, в чем я не сомневаюсь, однако я настоял на их отъезде. — И он добавил, кривясь: — Мне не нужно, чтобы они висели надо мной, пока я поправляюсь. В доме Уилла я вполне в безопасности. Я ему доверяю.

— И он вам доверяет, — тихо сказала Эверилл.

Кейд молча кивнул, потому что ничуть в этом не сомневался. Они научились доверять друг другу, когда оказались в рабстве. Именно так они и выжили — защищая друг друга. Он, его люди и Уилл были не единственными узниками в этой тюрьме. Там были и другие, бывшие жители больших и малых городов, разрушенных Бэбаром. Большую часть их жителей убивали, но Кейд знал, что некоторых оставляли в живых, чтобы они работали на своих новых господ, которые держали их впроголодь на одной только жидкой каше и гнилых овощах, заставляя работать до смерти под жарким солнцем пустыни.

Желая сделать их слабыми и покорными, им никогда не давали еды столько, чтобы хватало на всех, и людей убивали их же товарищи по заключению, чтобы получить что-то большее, чем корку хлеба и глоток пойла. Но количество тех, кто умер от рук своих же отчаявшихся товарищей, не шло ни в какое сравнение с количеством тех, кого забили или заставили доработаться до смерти:

— Уилл сказал, что это вы задумали побег.

Кейд улыбнулся, но не стал говорить о том, что этот план пришел к нему совершенно неожиданно, и он жалел только, что этого не случилось раньше. Приди ему это в голову раньше, уцелело бы больше его людей.

— Уилл рассказал, что вы бросили ему ключи и велели выпустить остальных, а пока он этот делал, сами разделались с обоими стражниками, — спокойно продолжила Эверилл. — Какая храбрость!

— Это не храбрость, а отчаяние, — сухо возразил Кейд и признался: — Проведя столько времени в заключении, у меня не было достаточно сил, чтобы справиться с двумя.

— И все же вы справились, — просто сказала Эверилл.

Кейд пожал плечами, его самолюбие не позволяло объяснить, что в тот раз ему помогла простая удача. До того как его взяли в плен и морили голодом три года, он не задумываясь схватился бы и с большим количеством людей… и одолел бы их, но он знал, что только ненадежная рука судьбы помогла ему уцелеть во время побега. Если бы Уиллу не удалось выпустить из камер остальных так быстро, как он это сделал, чтобы те помогли ему одолеть стражников, все они, без сомнения, были бы уже давно мертвы.

Внезапно на Кейда напала зевота, рот его широко и отчасти болезненно растянулся, и он поднял руку, чтобы скрыть зевок, сбив при этом компресс на сторону. Кончив зевать, он снова опустил руку на кровать, не поправив салфетку, и пробормотал что-то, извиняясь за свое невежливое поведение.

— Поспите, — сказала Эверилл, вставая и наклоняясь к нему, чтобы поправить компресс.

При этом он мельком увидел ее лицо, а потом компресс снова был на месте, и она прошептала:

— Сейчас для вас сон — лучшее лекарство. Потом мы сможем поговорить подольше… или, возможно, я вам почитаю, чтобы скоротать время.

Кейд ничего не ответил, он прислушивался, как она снова села на свое место. Теперь ум его был в смятении. В это утро он проснулся и обнаружил, что видит гораздо лучше. Без сомнения, это произошло благодаря жидкостям, которые он выпил накануне. Зрение стало почти нормальным.

Лицо Эверилл оказалось вполне привлекательным. Оно не было особо красивым, но в нем не было ничего, над чем можно было бы насмехаться и от чего стоило бы отворачиваться с отвращением.

Это открытие немного сбило Кейда с толку и несколько рассердило. Что такое с этими англичанами, почему они отвергают такую милую девушку? Засыпая, он думал об этом, а потом решил, что ответ заключается в самом вопросе.