— Увези меня отсюда, — сказала Шанталь, — мне плохо.

Впервые за долгие месяцы она обращалась к нему почти вежливо, потому что нуждалась в помощи. Мистраль отвез ее в их квартиру. Шанталь растянулась на постели.

— Я вызову врача, — решил Мистраль, глядя на нее.

— Не надо. Мне просто нужно отдохнуть.

— Откуда такая уверенность?

Шанталь нетерпеливо передернула плечами.

— Я плохо себя чувствую, а ты пристаешь ко мне со своими дурацкими вопросами. Вот все, что ты можешь! — Она не замедлила вновь перейти на свой обычный тон, холодный и враждебный.

Они были женаты уже два года; их отношения стремительно ухудшались безо всякой надежды на восстановление, и Мистралю приходилось только радоваться тому, что его жена крайне редко сопровождает его во время состязаний.

Иногда ему приходило в голову, что, если бы у них был ребенок, возможно, Шанталь уделяла бы меньше внимания и сил светским мероприятиям в компании своих обычных друзей, с которыми встречалась то в Сент-Морице, то в Акапулько, то на австрийских курортах, то на яхте, то на острове Кавалло. Будь у них ребенок, как знать, может быть, ее характер смягчился бы.

Шанталь тем временем опять скривилась от боли и обратилась к нему.

— Кажется, ты был прав, — сказала она. — Придется позвать врача. И не просто врача, а гинеколога. У меня выделения, и они все усиливаются. Я боюсь…

— Чего? — встревожился он.

— Кровотечения, — призналась Шанталь.

— Это у тебя в первый раз? — спросил Мистраль.

— Гинеколог предупреждал, что такая опасность не исключена.

— Но почему? Когда ты с ним говорила? — Мистраль все больше и больше нервничал.

— Пару дней назад. Когда я решила прервать свою первую и, надеюсь, последнюю беременность, — небрежно, словно речь шла о пустяках, ответила она.

— Ты беременна? — Мистраль пребывал в полной растерянности.

— Я была беременна. Теперь, к счастью, уже нет.

— Ты ждала ребенка, нашего ребенка, и ничего мне не сказала? — Он старался удержать себя в руках. — Ты уничтожила его. Убила. Ты это сделала, отвечай? Это был мой ребенок, и ты от него избавилась, не сказав мне ни слова! — Взгляд Мистраля затуманился от гнева и боли.

— Твой ребенок, — злобно прошипела она в ответ, — был прежде всего моим ребенком. А мне он был не нужен. Тебя это вообще не касается.

Мистраль размахнулся, чтобы ее ударить, но в последний момент опомнился. Сняв с ночного столика телефон, он протянул его Шанталь и сказал:

— Звони врачу. Что касается меня, советую тебе больше никогда не попадаться мне на глаза. Между нами все кончено.

Шанталь провожала его глазами, пока он выходил из комнаты, громко хлопнув дверью. Она знала, что никогда его больше не увидит.

* * *

Шанталь провела несколько дней в клинике. За ней преданно ухаживала Сюзанна Боннар, златокудрая богиня французского экрана, на которую Мистраль натыкался всякий раз, когда ему случалось провести пару дней дома с женой в Париже. Казалось, именно это воздушное существо заправляет всем в его доме. Мистралю не нравились отношения, установившиеся между двумя женщинами, но, когда он пытался выразить Шанталь свое неудовольствие по поводу навязчивого присутствия в доме ее подруги, она тут же начинала его третировать как пошлого обывателя, недостойного того золотого мира, в который он попал благодаря ей.

Мистраль уехал на рассвете. Он чувствовал себя наконец-то свободным и даже счастливым, но — хотя он давно уже понял, что с такой женой, как Шанталь, ни за что и никогда не сумеет создать даже подобия семьи, — ему никак не удавалось отделаться от мысли об этом нерожденном ребенке, о том, какое будущее могло бы его ожидать, если бы Шанталь отважилась завести ребенка.