— Мы распорем тебе клыками брюхо так, что у тебя кишки повывалятся! Ты, король плутов! Великий Могол всех мошенников на свете! О, злодеяния, вопиющие к возмездию и взывающие к трубе архангела, которая возвестит конец мира!!

Я отдышался, посмотрел на Веру и решил, что с неё хватит. Она, должно быть, была такого же мнения. Она постучала пальцем по моему лбу, потом по стволу дерева, повернулась и пошла.

— Видал? — сказал я Алёше. — Делает вид, что не испугалась, а у самой от страха язык к гортани присох: ни одного слова сказать не могла.

Алёша посмотрел на меня и, тоже, ни слова не сказав, повернулся и пошёл в сторону деревни. Я снял валенки и, очень довольный собой, пошёл за ним.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Раньше я думал, что все знаменитые люди живут в Москве. Но получается совсем наоборот. В Москве знаменитых людей я вижу редко: когда они приходят к нам на сбор дружины или в Дом пионеров. А в деревне они встречаются на каждом шагу. Обыкновенный директор леспромхоза оказался Героем Советского Союза. А в это утро я встретил сразу двух героев Социалистического Труда. Один был председателем колхоза «Рассвет». Он был женщиной и звали его Марфа Семёновна. У Героя Труда была коса, уложенная вокруг головы, певучий голос и весёлые, всегда прищуренные глаза. Она была толстая, но совсем не пожилая. Марфа Семёновна мне очень понравилась, хотя она и спросила, как мы учимся в школе. Я думаю, ей просто было некогда, а то бы она придумала вопрос поинтересней. Мы объяснили, что до обеда поработаем взамен Пеночкина, и Марфа Семёновна послала нас в сад в бригаду Белобородко.

Сад был огромен, как лес. В белых стволах яблонь можно было заблудиться. Яблоки собирали сперва в кучи потом насыпали в плетёные корзины и на телегах отвозили в амбар. Я никогда не видел сразу такого количества яблок. Одному человеку их и за три жизни не съесть.

Тут, в саду, у меня тоже получилась неожиданная встреча. Я узнал того самого Сеню, что приходил вместе со Степаном Петровичем ловить браконьеров. Этот Сеня и оказался тем самым бригадиром Белобородко. По возрасту он годился нам в старшие братья, но мы знали, что он тоже уже Герой Труда и знаменитый на весь район человек.

Я думал, что Герои Труда только командуют другими, но бригадир сам грузил на телегу огромные корзины.

— Марфа Семёновна, говорите, прислала? Добре, хлопчики, добре. А что-то я вас раньше не примечал. Вы откуда?

Алёша неопределённо махнул куда-то рукой.

— Ну-ну! Лишние руки нам нужны. Головы, между прочим, тоже. Как у вас насчёт соображения, есть? Тогда ступайте на конюшню, запрягайте Серко — и сюда. Я вас поначалу в возчики определю. Лёньке скажите, что наряд на коня выправлен, в правлении лежит… Ну, живо, одна нога здесь, другая там…

Это было здорово! Всю свою сознательную жизнь я мечтал покататься на лошади. Среди моих знакомых было много счастливцев: один летал на вертолёте, другой плавал на океанском теплоходе. Но ни один не мог похвастать, что держал в руках настоящие вожжи.

— Алёша, — сказал я, — давай с тобой жребий тянуть, кому лошадью управлять.

— Это ещё зачем?

— А затем, что лошадь одна, а нас двое.

— Давай тяни, — пожав плечами, сказал Алёша.

Я знал, что вытяну счастливый жребий. Есть у меня один секрет, и потому всегда мне везёт. Я сорвал две травинки и зажал их в руке. Если бы Алёша потянулся к длинной, я бы вскрикнул, будто меня укусила пчела или комар, разжал руку, а потом поменял бы травинки местами. Но мне повезло: Алёша сразу ухватился за короткую травинку. Теперь никто не стоял между мною и лошадью с редким и красивым именем Серко.

Конюшней было длинное бревенчатое здание с широкими воротами и с маленькими окнами почти у самой крыши.