|
Тобас прекрасно понимал, что его внезапное появление и принесенные новости кого угодно довели бы до истерики. После столетий полной изоляции вряд ли можно было винить женщину за такой всплеск эмоций. От этого он не стал относиться к ней хуже. Наоборот, Каранисса произвела на него сильное впечатление. Мало того что колдунья была красива, она на ходу перенимала его произношение. Речь ее становилась все понятнее. Более того, если рассказанное ею – правда (а причин усомниться в этом не было), она прожила здесь одна несколько веков, сохранив разум и нисколько не деградировав. Тобас не был уверен, что вынес бы подобное испытание, окажись он на месте колдуньи.
Каранисса наконец успокоилась и продолжила свой рассказ. Сначала она просто лежала в постели, ожидая возвращения Деритона. Когда, по ее представлению, прошло уже несколько часов, она встала, оделась и пошла бродить по замку, Постепенно она начала волноваться и попыталась воспользоваться колдовством, чтобы связаться с Деритоном. Ничего не вышло. Она отнесла это за счет того, что находилась в другой реальности. Наконец она решила сама выяснить, в чем дело, и направилась к гобелену, через который они всегда возвращались в летающий замок. И с ужасом обнаружила, что он не действует. Она не смогла пройти сквозь него. Это был шок. Мысль, что она может когда‑либо застрять в этом странном мире, никогда не приходила ей в голову. Однако было совершенно очевидно, что она застряла. В конечном итоге колдунья собралась с духом и заглянула в Книгу Заклинаний Деритона, чтобы выяснить, нельзя ли как‑нибудь заставить гобелен действовать. Она нашла заклинание, с помощью которого тот был сделан, но ничего не добилась. Эксперименты с другими заклинаниями, вплоть до самых простых, для начинающих, тоже ни к чему не привели. Была там пара‑тройка, которые могли бы пригодиться, но для их сотворения непременно требовалось что‑то такое, чего в ее распоряжении не было, – живые существа, например. Попытка сотворить заклинание внушения привела к тому, что она испытала жуткое ощущение, что вокруг что‑то происходит, но, поскольку опробовать было не на ком, она не уверена, что ей не померещилось. И никакие попытки ни с чародейством, ни с колдовством, ни эксперименты наугад не вернули ее обратно в Этшар. Она просто жила здесь и ждала. Разговаривала с невидимыми слугами, хотя те были немы и не могли ей ответить. Ухаживала за волшебным садом и пыталась не сойти с ума от одиночества. Она начала спать по несколько дней подряд. Вводила себя в транс, который длился до тех пор, пока ее тело не начинало нуждаться в пище. И каждый раз просыпалась на грани голодной смерти, а Деритон все не шел. И вот сегодня наконец‑то в двери постучал Тобас. – Значит, есть и другой гобелен? – спросил юноша, когда понял, что она закончила. – Конечно. Каждый из них работает только в одном направлении. – Можно посмотреть? – Сначала скажи, кто ты такой и как попал сюда. Тобас начал рассказывать, описывая, как затонул отцовский корабль, и Каранисса сразу же перебила его: – Ты хочешь сказать, что ты северянин? – Кто? – Северянин? Имперец? – Да нет, что вы, – смутился Тобас. Единственные северяне, о которых ему доводилось слышать, были практически уничтожены столетия назад. Застигнутый врасплох, он не сразу сообразил, что колдунья оказалась в изоляции задолго до того, как с ними покончили, а Каранисса явно вкладывала в слово «северянин» какой‑то особый смысл. – Тогда почему этшарский демонолог потопил корабль твоего отца? Сообразив наконец, в чем дело, Тобас пояснил: – Потому что мой отец был пиратом. Капером. Великая Война закончилась двести лет назад, моя госпожа. Северная Империя полностью уничтожена. Тех северян, которых вы имеете в виду, больше не существует. |
