Стражники отступили.

– Ну что ж, – проговорил командир, – если вы за него ручаетесь…

– Конечно, ручаюсь! – подтвердила Пифия. – Я не могу без него обойтись.

Они ушли, и Мима облегченно вздохнул. Он снова стал втирать мазь.

– Разумеется, я за тебя ручаюсь, – сказала девушка. – На самом деле мне даже не пришлось врать, но я бы солгала, если что. Я знаю, что ты не тхаг, а что ты там натворил и почему прячешься – не мое дело. Мы здесь своих в обиду не даем.

Мима продолжал натирать ее, не вступая в беседу.

– У тебя хорошо получается, – задумчиво добавила Пифия. – У тебя умелые руки. Ты намазываешь меня быстрее и лучше, чем я сама, даже в легких местах. Та девушка, что была раньше, никогда так хорошо не работала; в одном месте у нее получалось густо, а в другом – пусто.

Это означало, что Пифия рисковала обжечься желудочным соком. Мима понимал, насколько ей это неприятно!

– Знаешь, почему я попросила, чтобы помогал мне ты? – продолжала Пифия.

– Вовсе не потому, что ты хорош. Я могу попросить это делать хоть десяток мужчин, только я знаю, что их ладони будут потными и горячими, а глаза – еще горячее. Я не люблю, чтобы это делал мужчина – с тех пор как два года назад один слишком уж увлекся и пытался изнасиловать меня. – Она улыбнулась. – У него ничего не вышло лишь по одной причине: из‑за мази я была слишком скользкой и меня трудно было удержать. В сущности, я бы уступила ему, если бы он попросил. Что такое маленькая штучка внутри меня в течение нескольких минут по сравнению с тем, внутри чего нахожусь я во время выступления? Просто мне не нравится, когда меня принуждают. Поэтому я пожаловалась хозяину, и он сделал того человека евнухом. Я, знаешь ли, тогда была гвоздем программы. Только пойми правильно: я не завидую Орб. Я здесь ради денег, и она приносит в три раза больше, чем мы когда‑либо собирали. А хозяин щедр, когда заработки хорошие. Да и ты тоже – ты прилично приносишь, а чем больше, тем лучше. Но я вот что хотела сказать: когда ты с нами, мы о тебе заботимся, а ты о нас. Хозяин взял тебя потому, что его об этом попросила Орб, и теперь он сделает все, о чем попросишь ты. Ведь ты полезен для труппы. Мима, правда. Но я хотела, чтобы ассистировал мне ты, поскольку знала, что ты сможешь руководить без всяких приставаний.

Говоря «руководить». Пифия имела в виду, что он физически водит руками: Мима натирал мазью все ее тело, даже самые интимные места.

Он уже закончил, и Пифии почти пора было выходить. Она повернулась к нему лицом, набрасывая свое скудное одеяние:

– Я заметила, что ты возбуждаешься, когда гладишь меня, – как любой нормальный мужчина. Если этого больше не будет, значит, мне пора бросать работу. Но ты не станешь принуждать меня, потому что ты самый дисциплинированный человек, какого я только видела. Да‑да, хотя ты и стараешься этого не показывать. И еще потому, что, даже если бы ты таким не был, все равно ты влюблен в Орб и не прикоснешься к другой женщине, когда есть хотя бы надежда однажды прикоснуться к ней. Ты ведь понимаешь, что она однолюбка и в ответ ожидает того же. Поэтому с тобой, Мима, я в безопасности. Вот почему.

Мима стоял крайне раздосадованный. Неужели все настолько очевидно?

Пифия ответила, хотя он ничего не спрашивал:

– Нет, ты прекрасно скрываешь свои чувства. Однако Орб… то, что я могу сделать с мужчиной, показав тело, она может сделать, просто будучи самой собой. Я – сухарь; она – деликатес. Так что я знала, что искать.

Она шагнула к сцене, выволакивая питона, но еще раз остановилась.

– А знаешь, у тебя может получиться!

Девушка подмигнула и вышла.