Мима опять кивнул, впервые порадовавшись, что не в состоянии свободно говорить.

– Эти пятеро были найдены убитыми в переулке. Их тела очень напоминают то, что оставляет после себя воин‑берсеркер. Ну, ты знаешь – тот, кто от крови сходит с ума.

Мима пожал плечами.

– Но кое‑что не сходится, – продолжал хозяин. – Настоящий берсеркер прикончил бы и женщину, а потом пошел бы по городу, убивая всех на своем пути, пока его не одолели бы двадцать вооруженных, обученных солдат. А этого не произошло.

Мима ждал.

– Орб сообщила, что ты заставил ее завязать лицо платком и вывел из того переулка. Она не знает, как тебе удалось уговорить тхагов не преследовать вас. Кроме тебя там больше никого не было.

Мима снова пожал плечами.

– Мне раньше никогда не приходилось слышать о временном берсеркере, – сказал хозяин. – Очевидно, и ты таковым не являешься; у тебя даже не было оружия. Поэтому я вынужден признать: либо в тот момент в переулке очутился берсеркер, перерезал тхагов и скончался от удачного ответного удара прежде, чем добрался до вас, – что является полной бессмыслицей, поскольку никакого другого тела обнаружено не было, – либо все это сделал некий в высшей степени искусный воин, ненавидящий тхагов.

Очевидно, он обо всем догадался. Рука Мимы скользнула во внутренний карман, палец нащупал кольцо. «Пропал?» – подумал он и почувствовал два сжатия.

– Ты очень ловко управляешься с кинжалами, – говорил хозяин. – Но я ни разу не видел, чтобы ты жонглировал чем‑нибудь, кроме них. Поэтому мне кажется, что ты никогда раньше не выступал. Просто ты исключительно умело владеешь оружием. Я знаю только одно сословие, которое может получить подобного рода подготовку, – это аристократия.

Мима молчал.

– А тут ты заявляешь мне, что не можешь выступать перед знатью. Потому что тебя узнают?

Мима кивнул.

– Так вот, позволь, я скажу тебе кое‑что о маскировке, – быстро проговорил хозяин. – Прятаться лучше всего там, где тебя не станут искать. В этом секрет фокусов – обозначить ложный путь. Аристократ меньше всего ожидает, что другой аристократ будет скрываться, выступая на сцене перед знатью. Я хочу, чтобы ты показал свой номер; гарантирую, что никто тебя не разоблачит.

Мима отрицательно затряс головой.

– Ах да, твое заикание, – сказал хозяин, словно только что вспомнил. – Пожалуй, это действительно может навести на след. Я плохо знаю здешнее благородное сословие: слишком много путешествую, чтобы за всем уследить. Ничего не слышал о заикающемся аристократе, хотя, возможно, это просто моя неосведомленность. Предположим, мы добавим несколько фраз к пантомиме? Под маской и гримом твоего рта видно не будет. Если кто‑нибудь за сценой в определенных местах станет произносить слова так, чтобы казалось, будто это ты?..

Мима, почувствовав огромное облегчение, пожал хозяину руку.

– И тем не менее, хотя мне не надо знать подробностей, – в заключение проговорил хозяин, – думаю, есть один человек, которому все должно быть открыто. Я ни за что на свете не позволю обижать ее, а вы, аристократы, известны своим небрежным отношением к романтическим связям. Мне кажется, что покуда дело не зашло слишком далеко…

Мима утвердительно закивал. Действительно, время пришло.

Караван пережидал муссонный ливень, обрушившийся на северную окраину Ахмадабада, а они беседовали. В фургончике Орб уютно было слушать, как дождь громко стучит по крыше, поскольку кровля здесь не протекала, как у некоторых других. Сначала Орб рассказала Миме свою историю, так как хотела, чтобы он знал о ней. Орб родилась в Ирландии двадцать лет назад и воспитывалась вместе с как бы сестрой, которую называла Луна.