Видимо, на том конце линии что-то произошло, потому что выражение у нее моментально стало притворно-ласковым, нежным, как будто абонент из трубки мог воочию наблюдать «ряд волшебных изменений чудного лица».

— Анна Иосифовна, это я. Простите, что беспокою, но ко мне пришел человек, который утверждает, будто он ваш новый заместитель, а я ничего об этом не зна…

В трубке заворковало, довольно громко.

Слов он не мог разобрать, конечно, но понятно было, что говорят убедительно, даже настойчиво, и чем дальше, тем больше эта настойчивость повергает ефрейторшу в растерянность.

Растерянная ефрейторша — своеобразное зрелище.

— Хорошо, — сказала она так, как по уставу положено говорить «есть!»: ясно, громко, четко. — Поняла. Да. Сделаю все, что смогу.

Задумчиво постучала себя по ладони смолкшей трубкой, выбралась из-за стола, подошла к окну и уставилась на улицу.

Он ждал.

Ефрейторша спохватилась, подтянула узел шейного платка, смахивавшего на пионерский галстук, выдохнула, как будто хлопнув стопку, и повернулась к нему.

— Итак, здравствуйте! — Это было сказано до странности бодряческим тоном и так фальшиво, что ему вновь стало неловко. — Меня зовут Митрофанова Екатерина Петровна, будем знакомы.

Издали протянув руку, она двинулась на него, он вскочил, куртка полетела на пол, сверху плюхнулась сумка, из которой лениво, как будто неохотно, вывалились растрепанная записная книжка, какие-то разномастные карандаши, наушники и журнал с красивой девушкой на обложке.

Вместо того чтобы пожать протянутую руку, он начал бестолково собирать свое барахло и совать его обратно в сумку, а когда выпрямился, пожимать было нечего.

Она стояла словно по команде «вольно» и смотрела на него, похоже, с отвращением.

— Меня только что назначили, — сказал он, пытаясь оправдаться немного. — Анна Иосифовна, должно быть, просто не успела поставить вас в известность…

— Ну да, — согласилась Екатерина Петровна бесстрастно. — Ну да.

Полоумная старуха окончательно лишилась разума, вот что она хотела сказать на самом деле, и он отлично понимал это. Назначить такого заместителем — кем же надо быть?!

Ему не хотелось оправдываться, в последнее время он устал оправдываться, но то и дело приходилось!..

— Наверное, будет официальное представление, то есть даже обязательно, но я решил заранее…

— Насколько я понимаю, — перебила его Екатерина Митрофанова, — вы пришли на место Веселовского, то есть именно вы будете заниматься работой с авторами…

И тут она не справилась. Тяжело опустилась на свой трон и взялась рукой за лоб.

— Господи-и-и, — протянула по-бабьи, — да что ж это такое? Как вас хоть зовут-то?..

— Алекс, — бухнул он по привычке, но тут же поправился: — Александр.

— Прэлэстно, — оценила Екатерина Петровна тоном Фаины Раневской, — еще и Алекс! Алекс Юстасу. Господи-и-и…

— Вы не переживайте так, — сказал он негромко. — На самом деле я нормальный.

И зря сказал!.. Впрочем, он часто говорил невпопад, особенно в последнее время!.. Она отняла руку ото лба, взглянула, и от ненависти и отвращения у нее затряслись губы.

— Анна Иосифовна, разумеется, вольна принимать любые решения! И обсуждать их с вами я не намерена! — Она помолчала немного, пытаясь справиться с собой. — Итак, у вас ко мне какой-то конкретный вопрос, Александр… как вас по отчеству?..

— Павлович. — Никто и никогда не называл его по отчеству в той, давней, жизни, которая была у него когда-то.