— Из спины торчит, видишь?..

— А это наш рабочий, что ли?..

Надежда Кузьминична протолкалась через гомонящую толпу, зажимая рот рукой, и кинулась в сторону туалета.

Неизвестно как здесь оказавшийся, трясущийся тип что-то быстро говорил в мобильный телефон, и Стрешнев, который беспокоился все больше, решил подойти к нему.

— Вы кто?

Тип поднял светлые, совершенно больные глаза, мотнул головой и сказал в трубку:

— Все, я уже не могу разговаривать. Давай. Думай быстрее. Пока.

— Вы кто?!

Тот поднялся, придерживаясь рукой за стену. Какие-то вещи остались лежать на полу — кучей.

— Если вы журналист… — возвысил голос Стрешнев.

— Я не журналист, — выговорил тип неохотно. — Я новый сотрудник издательства. — Тут Стрешнев вытаращил глаза. — Моя фамилия Шан-Гирей, и навести обо мне справки вы можете у Анны Иосифовны.

Стрешнев не поверил ни единому его слову.

— А кому вы кинулись звонить так поспешно?

Новый сотрудник вытащил из кучи на полу объемистую сумку и зачем-то воздвиг ее на плечо.

— Я звонил своей девушке, — глядя Стрешневу в лоб, выговорил он. — Назначал свидание. Этого достаточно или вы еще что-то хотите узнать?..

— Саша! Саша, подойди сюда быстрее!

Стрешнев дернул шеей — отступать ему не хотелось. И запах беды, разлитый в коридоре, взвинчивал нервы, как будто с каждым вздохом струна все туже натягивалась на колок.

— Саша!!! Где Стрешнев?!

Зная, что Екатерина теперь ни за что не уймется, так и будет голосить, Стрешнев еще раз смерил бледного субъекта взглядом, чтобы у того не оставалось никаких сомнений в том, что поединок не окончен, и ввинтился в уплотнившуюся и разросшуюся толпу.

— Катя, я здесь. — И он понизил голос: — Что ты кричишь?..

— Нужно послать кого-то наверх, чтобы Анна Иосифовна сюда не подходила! Вообще что-то надо делать! Я не знаю, «Скорую», что ли, вызвать или милицию!

— И «Скорую», и милицию.

— Может, имеет смысл сначала Павлу позвонить?..

И они посмотрели друг другу в глаза.

Да. Такой шаг требовал серьезных обсуждений, а времени у них не было совсем.

— В любом случае придется звонить ментам! Даже если Павел…

— А что Павел, когда у нас тут… убийство?!

— Вот именно, — сказал Стрешнев значительно. — Вот именно.

Митрофанова перевела взгляд на толпу у него за плечом и вдруг заговорила громко и отчетливо, как на плацу перед строем:

— Значит, так. Никаких мобильных телефонов. Все убрать немедленно. Если кто-то вякнет хоть что-то в Интернете, найду и уволю по статье. Вы все прекрасно знаете, что так и будет!

Глазами она зацепилась за кого-то в толпе и спросила, еще прибавив голосу:

— Так, Олечка?!

— Так, Екатерина Петровна, — проблеяла Олечка из отдела русской прозы. Всем в издательстве было хорошо известно, что эта самая Олечка — «крутой блогер» и однажды ее блог прочитали целых сто человек. Это было событием.

— И я советую всем вернуться на свои рабочие места!

«А вот это опять напрасно, — подумал Стрешнев. — Все равно никто не вернется, а давать указания, которые никто не собирается выполнять, — глупо и ни к чему».

— Что здесь происходит?..

Екатерина Петровна вздрогнула, очки перекосились еще больше, и рот утратил четкие контуры, словно она собралась зарыдать. Стрешнев даже поддержал ее под локоть.

— Где Митрофанова? Стрешнев где?

Из конца коридора, заполненного народом уже до краев, как будто пошла приливная волна, сотрудники шарахнулись к стенам, и к ним приблизился Павел Литовченко — владелец издательства «Алфавит», самого крупного в России и третьего в Европе, бог отец, бог сын и бог дух святой в одном лице.