Майлз пришвартовал шлюпку у причала и соскочил на землю. Неуверенно потоптался, не зная, что делать, затем опустился рядом с Софией на траву.

– Ну? Так что происходит? Это, возможно, не мое дело, но мне не нравится ваш несчастный вид. Руфус опять что-то натворил? Что за странные замалчивания в пасторском доме? – София ничего не ответила, и он добавил: – В том, что вы так нелепо потерялись в пещерах, есть что-то подозрительное.

София пробормотала несколько слов, отвернувшись от него, и Майлз расслышал всего три из них.

– Что вы хотите сказать – оставил вас там? Он запаниковал и бросил вас одну?

– Нет, – теперь уже ясно произнесла она. – Это было намеренно. Руфус запер меня там… чтобы наказать за все те вещи, которые, как он вообразил, я делаю с другими мужчинами.

Майлз ошеломленно смотрел на нее.

– Но это неслыханно… – наконец сказал он. – Варварство какое-то! Боже правый, даже мои примитивные племена не хоронят жен заживо. Как можно вытворять такое?.. Я готов свернуть шею этому мерзавцу!

– Да? Вы считаете, это не то поведение, которое можно простить и забыть?

– Именно это вам посоветовал Джо?

– Не совсем. Они с Джун были очень добры и терпеливы, но беспрестанно повторяли, что Руфус раскаивается и я должна его простить. Они искренне думали, что я смогу вернуться сюда и жить с ним, как будто ничего не случилось. Они не понимают…

– Христиане любят прощать тех, кто обидел не их, а кого-то другого.

– Они не понимают, что Руфус сделал с нашим браком! Все починить на скорую руку – это значит создать видимость, иллюзию, ложь. То, что у нас было, ушло… если вообще что-то было. О, это глупо, но как мне объяснить…

– Я знаю, что вы имеете в виду. Продолжайте.

София продолжила, пытаясь сделать свои путаные рассуждения ясными не только для Майлза, но и для себя. Два года постоянных скандалов и подозрений Руфуса, оскорблений и упреков – после этого невозможно поверить в его раскаяние. В отношениях супругов не осталось искренности, о любви и доверии нет и речи. А ночь в пещерах разоблачила еще один миф о том, что брак – это высшая ценность и его нужно оберегать всеми силами. Рассуждения о добродетели и долге перед мужем просто не имеют смысла для женщины, вынужденной дубасить кулаками по каменным стенам, рыдая и молясь о спасении из подземелья… Но ребенок… Ребенок должен расти в полноценной семье. София рассказала о своем внутреннем споре. Она полностью доверилась Майлзу и почувствовала облегчение впервые с тех пор, как вышла из пещер.

Майлз наблюдал за ней, любуясь и сочувствуя.

– Вы очень мужественная, – заметил он.

– Вовсе нет. Будь у меня хоть капля мужества, я попыталась бы сама вырастить Пирса, зарабатывая на жизнь нам обоим. Но я не могу. Я согласна со всем, что говорил об этом Джо. Быть сильной и независимой женщиной – это здорово, но насколько независима мать-одиночка с маленьким ребенком на руках?

– Заложница судьбы, – пробормотал Майлз. – Наверное, вы приняли правильное решение, но мне ненавистна мысль, что вы так напуганы, София… Вы ведь все еще боитесь Руфуса?

– О нет! – быстро сказала она. – С тех пор как вернулась домой, я совсем его не боюсь. Хотя, если он сейчас придет и застанет вас рядом со мной… – Майлз сделал протестующий жест, и София вспыхнула. – Да, знаю, это звучит глупо, как будто я – Гилда, считающая, что каждый мужчина в нее влюблен. Но у Руфуса больное воображение, и я рада, что он в двадцати милях отсюда и нет никого, кто мог бы сообщить ему, что вы были здесь.