|
Забавно думать, каким окрыленным я был десять лет назад, когда они дали мне грант на работу, которую я проводил с соплеменниками Ганди… Я приехал сюда на собеседование и здесь познакомился с Рэй. Она была необыкновенной, совсем не похожей на других Ленчердов, вы бы ее полюбили. Первые два года все было хорошо, я писал книгу… Но мне пришлось просить отсрочки и еще денег. Ленчерды уважили просьбу, а потом начали диктовать свои условия. Они продолжали сотрудничать со мной, да, но уже по своим программам, не по моим. Я хотел остаться в Индии – там было столько нетронутого материала, целая мифология, которую я едва начал изучать! Вместо этого меня отправили в Африку возиться с какими-то примитивными племенами. Я мог бы отказаться, но сейчас не так-то легко получить финансовую поддержку. Кроме того, я связан, как и вы: у меня есть ребенок. Рэй умерла. Ее семья сплотилась вокруг нас – они всегда так делают. Джо и Джун предложили взять малышку, а мне тогда было не до споров. Поэтому я все еще здесь. Работа моя, конечно, интересная, но не этого я хотел. Я способен на большее, так какого черта я должен подчиняться программе, составленной толпой безнадежных дилетантов – попов, чиновников и старух в фетровых шляпках?
Это был бунт. Это было кощунство. Это была правда. София почувствовала, как ее ненависть к Руфусу растет и перекидывается на его родственников, на всех Ленчердов. Все они были заодно, все стремились скрыть преступные наклонности Руфуса и заставить ее смириться, больше того – внушить ей самой чувство вины. Как приятно было сбросить с глаз воображаемую повязку и взглянуть на них без помех, увидеть их такими, какими они и были, – самодовольными ханжами, пустозвонами и тиранами! – Весь этот Фонд, – продолжал Майлз, – нужно было еще много лет назад передать в другие руки – государству или какому-нибудь научному обществу. Только ни один из Ленчердов этого не допустит. Им слишком нравится это удовольствие! – Да, не думаю, что они добровольно откажутся от возможности повелевать судьбами людей. Для некоторых из них это самое главное в жизни! – Одно большое счастливое сообщество тиранов и деспотов! – А какие они зануды! Знаю, дядюшка Август известный философ, но… – Но говорит все, что говорил еще двадцать лет назад. Не могу понять, почему Би-би-си так превозносит его. А эти бесконечные семейные предания! – Я с трудом дослушала до конца сагу о Великом Филантропе! – Боже, я тоже! – Как он сказал Диккенсу, что не так в его «Оливере Твисте». Вот ведь наглость! – Как он читал Библию своим племянникам и племянницам. – И как он с баронессой Бордет-Коутс открыл Приют для падших женщин, – победоносно завершила София, и они оба разразились непочтительным смехом. – О, дорогой Майлз, разговор с вами пошел мне на пользу! Софии всегда нравился Майлз, но сегодня она увидела его в новом свете. Рядом с таким другом ей, конечно, не будет одиноко. Но вдруг она вспомнила, что он скоро уезжает. – Жаль, что вам надо возвращаться в Африку, Майлз. Когда вы улетаете? – На следующей неделе. Такие вот дела: вы страстно желаете сбежать, а я страстно желаю остаться. У Ленчердов все-таки есть одно достоинство: они знают, где выбрать место для жилья. Он огляделся, как будто пытаясь запечатлеть в памяти строгий английский ландшафт на долгие времена. София прониклась к нему сочувствием – человека ждет унылое бунгало на краю насыщенных испарениями джунглей, где все, даже работа, будет навевать на него тоску. Она очень хотела ему помочь. Словно прочитав ее мысли, Майлз сказал: – София, вы не могли бы сделать кое-что для меня?.. Вы не откажетесь писать мне время от времени и рассказывать о том, что здесь происходит и как вы поживаете? – Конечно! Письма вносят разнообразие в жизнь, да? – Ваши письма станут для меня счастливым событием. |
