Бет сказала:

— В данный момент вопросов к свидетельнице больше нет.

Глава 35

— Ну что, — спросила Бет по возвращении в «Долину роз», — надеюсь, ты тоже доволен?

— Неплохо, — сказал Бойс. — Очень даже неплохо. Возможно, лет через пять-шесть из тебя выйдет хороший судебный адвокат.

— Но обвинение еще не снято. Ну, ошалел он от виагры. Странно только, что об этом ничего не сказано в отчете о вскрытии.

— Наверно, медики боялись оскорбить достоинство известного органа.

— И поэтому все по-прежнему выглядит так, словно я поджидала его, притаившись за дверью с плевательницей в руках.

— Твой перекрестный допрос произвел впечатление еще на одного человека. Даже глубоко взволновал его.

— Кого, Алана Крадмана? О-Джея Симпсона? Сдаюсь.

— Капитана Кэри Грейсона.

— Откуда ты знаешь?

— Я провел с ним всё утро.

— Ты виделся с Грейсоном?

— Еще как виделся. Мы с капитаном Грейсоном сегодня подружились.

— Как ты к нему проник?

— Не важно. Но он готов дать показания под присягой. А поскольку выглядит он так, словно с минуты на минуту умрет, советую тебе сейчас же позвонить судье Голландцу и обо всем договориться. Немедленно.

Судья Голландец отдал необходимые распоряжения. Меньше чем через полтора часа он, Бет, Сэнди Клинтик, два секретаря, стенографистка, судебные специалисты по видеосъемке и звукозаписи, а также нотариус уже мчались по Висконсин-авеню в кортеже автомобилей, принадлежащих Федеральной службе судебных исполнителей, по направлению к Военно-морскому госпиталю в Бетесде. Разумеется, это привлекло внимание журналистов, и те образовали собственные кортежи, один за другим присоединившиеся к судейскому. К тому времени как процессия добралась до госпиталя, кортеж состоял из пятидесяти четырех машин и был длиннее обычного президентского кортежа. Он занесен в «Гиннессову книгу мировых рекордов», в раздел «Самый длинный кортеж автомобилей».

В спешке никто не догадался уведомить охрану у главных ворот госпиталя в Бетесде, что в скором времени мимо нее со свистом промчится «отец всех кортежей». Когда морские пехотинцы увидели, как приближается эта величественная многоножка, сверкающая огнями ярче большинства аэропортов, они решили, что едет не кто иной, как президент Соединенных Штатов, причем тяжело раненный. Эту информацию они и передали по телефону в госпиталь, вызвав такой переполох, что все хирурги-травматологи, находившиеся в здании — и испытывавшие естественное желание прийти на выручку своему главнокомандующему, — бросились к входу в отделение неотложной помощи. Когда открылась дверца головного лимузина и из него вышли главные участники процесса, врачи разочарованно и недоуменно уставились друг на друга.

Адмирал, возглавлявший госпиталь в Бетесде, принялся раздумывать о том, кому бы позвонить. На минуту ему в голову пришла мысль вызвать значительные силы морской пехоты. Но судья Голландец был лицом, облеченным властью, и пользовался огромным авторитетом во всей стране, и когда он сообщил адмиралу, что приехал исполнять должностные обязанности, тому не оставалось ничего, кроме как сказать: прошу сюда, сэр.

Капитана Грейсона пришлось перевезти на каталке в более просторное помещение, куда и набилась толпа участников выездного заседания суда.

Они приехали как раз вовремя, ибо наутро, в половине пятого, капитан скончался от телесных повреждений, успев дать показания — по причинам, которые пока не в силах установить медицина, — всего за несколько часов до смерти.

Запись была воспроизведена на другой день, в суде.