|
Арчи, позвони в лабораторию Фишера, спроси мистера Вейнбаха. Скажи, пусть примет от мистера Хадлстона срочный заказ, а счет отошлет мне. Я готов принять от вас вексель, сэр. Дэниел замялся. – У меня привычка… Я оплачиваю векселя с большим запозданием… – С этим векселем такого не произойдет. Я позабочусь. Что такое аргирол? – Аргирол? Ну… это соединение серебра с белком. – Он оставляет пятна, похожие на пятна от йода. В нем могут жить столбнячные палочки? Дэниел задумался. – Полагаю, что могут. Он значительно слабее… Вульф нетерпеливо помотал головой. – Скажите мистеру Вейнбаху, чтобы проверил его наличие в дерне. – Он поднялся. – А теперь мне пора обедать. Разделавшись с телефонным звонком и выпроводив Дэниела с его свертком за порог, я присоединился к Вульфу в столовой. Поскольку во время еды всякие разговоры о делах считались недопустимыми, я дождался, пока мы вернулись в кабинет, и сказал: – Между прочим, Джанет видела, как он выкапывал дерн, а Мариэлла и племянник… – Напрасно стараешься. Меня это не интересует. – Он указал пальцем на нож и садовую лопатку, которые по прежнему лежали на столе. – Где ты это взял? – Купил. – Пожалуйста, убери их куда нибудь. И не вздумай включить в графу «деловые расходы». – Тогда я отнесу их в свою комнату. – Ради Бога. На здоровье. А теперь возьми блокнот. Я продиктую письмо мистеру Хоену. Тоном он давал понять: дела Хадлстонов больше не существует. Не существует для стен этого кабинета, для тебя, для меня. Нет сомнения, что так бы оно и было, если б не его тщеславие. Впрочем, возможно, тщеславие тут ни при чем, и он позволил братцу Дэниелу вновь нарушить свой покой, только чтобы напомнить, что не советует затягивать с оплатой векселя. Так или иначе, но когда некоторое время спустя, около семи, Дэниел опять появился у нас на крыльце, Фрицу было сказано проводить его в кабинет. С первого же взгляда – по глазам, по выпяченной челюсти – я понял: у Дэниела есть новости. Он подошел строевым шагом к столу Вульфа и объявил: – Моя сестра была убита. Затем достал из кармана конверт, суетясь, дрожащими пальцами вынул из него и развернул листок бумаги. Он покачнулся, ухватился за край стола, поискал глазами кресло и сел. – Кажется, я немного ослаб от волнения, – виновато произнес он. – Вдобавок я сегодня позавтракал одним яблоком и с тех пор ничего не ел. Если на свете существовала фраза, способная удержать в этот момент Вульфа от совета обратиться в полицию и просьбы выставить назойливого посетителя вон, то Дэниел произнес ее. Единственным человеком, которому в этом доме никогда не указывали на дверь, был человек с пустым желудком. Вульф насупился, взглянул на Дэниела – не с симпатией, с негодованием! – нажал кнопку и, когда на пороге появился Фриц, спросил: – Как долго еще ждать суп? – Он почти готов, сэр. Грибы на подходе. – Принеси кастрюльку супа, хлебцы, брынзу и горячий чай. Дэниел попытался протестовать, но Вульф не пожелал даже слушать. Он издал глубокий вздох, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Человек, который за последние двадцать четыре часа не съел ничего, кроме одного яблока, был для него слишком тяжелым зрелищем. Когда Фриц принес поднос, я уже поставил перед Дэниелом небольшой столик. Он жадно вцепился зубами в хлебец, зачерпнул ложкой суп, подул на него и отправил в рот. Я взял вынутый им из конверта листок бумаги и принялся читать. Это было заключение из лаборатории Фишера. Проглотив несколько ложек супа, Дэниел заговорил: – Я так и знал. |
