– Все, Никит, все, завязывай, – героически подоспевший Зотов наступил на руку с ножом.

Решетов зарычал и обмяк. Кузьма полз на четвереньках, харкая кровавой жижей и выбитыми зубами. Шестаков переступил костер и с равнодушным видом долбанул его прикладом по голове. Чмяк. Череп лопнул, расплескав серо-розовую, маслянистую дрянь. Поделом.

– Помнишь, ты спрашивал о подвохе, Никит? – зловеще улыбнулся Зотов. – Так вот это, сука, он.

Зотов с трудом сдерживался, чтобы не завалить эту сволочь прямо сейчас. Справедливый суд, поиск мотивов, следствие… Нахер. Разум на мгновение помутился, как с тем растерзанным на куски полицаем.

– Думаешь,выиграл? – дернулся Решетов. В глазах капитана Зотов впервые увидел болезненный страх.

– Разве нет? А-а-а, ждешь командиров? Не хотелось расстраивать, но они не придут, по моей настойчивой просьбе совет перенесен в Глинное. Как тебе поворот?

– Тварь, – Решетов попытался вывернуться и получил удар по лицу. – Хх, фух... Все равно сдохните!

Лицо Решетова перекосилось, налитые кровью глаза вылезли из орбит, его пробрал жуткий, истерический смех.

– Я вас, гнид, заберу за собой! Давил и буду давить… Вам отсюда не выйти. В лесу немецкие десантники, ждите, скоро придут.

– Так милости просим, – радушно пригласил Зотов. – Взятие штурмом церквушки с тремя партизанами - несомненный успех для операции такого масштаба.

– Ублюдок! – Решетов плюнул, повесив кровавую слюну на груди. – Ненавижу!

– Кончать его? – Карпин вздернул предателя на колени.

– Погоди, рано еще…

За стенами, где-то далеко в лесу, хлестко ударил одиночный выстрел.

– Это чего? – встрепенулся Шестаков.

Зотов не ответил, весь обратившись в слух. Следом за первым выстрелом отрывисто грянул второй. Все на миг смолкло, и тут же опустившаяся, могильная тишина взорвалась. Суматошно затараторили автоматы, басовитой очередью дал пулемет. Палили одновременно из многих стволов.

– Нам не пора? – спросил Карпин, косясь за спину, где воздух еще не рвали ниточки трассеров.

– Успеем! – Зотов устремился к дверям, следом затрусил Шестаков, вытирая налипшие на приклад волосы и запекшуюся, черную кровь. Карпин волочил Решетова за воротник.

Зотов первым вывалился на крыльцо, навстречу рассвету. На севере урочища, в призолоченном солнцем лесу, разгорался нешуточный бой, выстрелы и очереди слились, ухали гранаты. Басовито лаяли минимум пять пулеметов, вышивая чащу пламенем и свинцом.

– Наши? – удивился Карпин. – С немцами схлестнулись?

– С немцами, да наверноне наши, –усмехнулся Зотов. Его переполняли эмоции, сердце трепыхалось и рвалось из груди. Перестрелка ширилась и росла, постепенно распадаясь на ряд мелких, скоротечных боев.

– Накрыли друзей-то твоих, – подмигнул Зотов смертельно побледневшему Решетову.

Капитан вращал глазами и тянул вперед,как сторожевая собака на поводке, начинаянадсаднохрипеть.

На опушке, среди деревьев, замелькали пятоккрохотных, плохо различимых фигур. Люди двигались короткими перебежками, огрызаясь в лес скупыми очередями. Один неуклюже рухнул, его попытались подхватить и вытащить, но первый из бросившихся на помощь сложился напополам и упал, второй опомнился и зайцем сиганул прочь. Люди залегли на краю леса и больше не встали. Между ними рванула граната, выбросив облачко белесого дыма, потом вторая и третья, из зарослей густо секанул пулемет, срезая еловые лапы, молодые рябинки и в клочья разрывая тела.