— Знаешь, милый, — промурлыкал Снегирь, — а ведь я всегда был против физических пыток, как показала многочисленная практика, они не слишком эффективны. Это пошло, это грубо, и к тому же к боли постепенно привыкаешь. А когда привыкаешь, то вполне способен терпеть. Пытки оправдывают себя только в одном случае, когда тебе очень сильно не хватает времени и ты готов на все, чтобы выбить информацию. Посмотри вот сюда, видишь все эти инструменты? А теперь представь себе, что подобными штучками работали не только хирурги и анатомы, но еще и инквизиторы Святой инквизиции. О, эти ребята знали, как можно разговорить колдунов. -Снегирь протянул руку и взял ту самую связку спиц, которую заботливо положил туда совсем недавно.

— Зачем ты все это рассказываешь? — в голосе портье промелькнуло беспокойство.

— Правда, зачем я это тебе рассказываю? — Снегирь не торопясь выбрал одну из спиц, которая выглядела тоньше всех — практически длинная игла, и отделил ее от остальных. — По-моему, всегда полезно расширить свои горизонты вполне конкретной информацией, не находишь? В Святой Инквизиции инквизиторы, хотя, скорее, палачи, проповедовали пытки непрекращающейся боли. Они воздействовали на такие точки человеческого организма, что боль была воистину адской. И она продолжалась, и продолжалась, и продолжалась — столько, сколько было необходимо инквизитору, и к ней невозможно было привыкнуть. Кстати, ломали кости и как-то портили портрет ведьмам самые неумехи, буквально позорище своего Ордена. Ведьму же еще сжигать надо было, ее нельзя было предоставлять народу изуродованную пытками, потому что люди должны были видеть — да, точно ведьма! Поэтому, у истинных мастеров своего дела ведьмы практически не имели внешних повреждений. Ты настроен говорить, или будем проверять постулаты инквизиторов?

— Иди на хрен, козел, — говоря это, портье, однако не выглядел слишком уверенным.

— Знаешь, я бы сходил, — Снегирь схватил его привязанную руку и буквально пригвоздил к подлокотнику, заставив распрямить пальцы. — Не туда, куда ты меня только что так нелюбезно послал, а, например, в приличный бордель. Девочки могут быть такими затейницами, м-м-м... Увы, приходится тебе лекцию про пытки читать. Может, мне в какой-нибудь палаческий колледж профессором податься? Интересно, в Стикском Институте есть подобный факультет? — Снегирь принял задумчивый вид и тут же продолжил: — Одно из самых чувствительных мест человеческого организма — это... это не то, о чем ты подумал, — Снегирь хмыкнул. — Одним из самых чувствительных мест в человеческом организме являются пальцы. Даже не сами пальцы, а ногтевое ложе. И самое противное знаешь, в чем? Там столько нервных окончаний, что эту боль нельзя полностью заблокировать, даже самому тренированному терпеть боль человеку, но, я же тебе уже рассказывал про профессионалов-инквизиторов.

Снегирь сжал указательный палец портье и начал медленно загонять под ноготь выбранную спицу. Сначала портье молчал, сжимая зубы. На лбу появилась испарина. Но спица медленно двигалась внутрь, и терпеть боль было уже невозможно. Снегирь все это время не отводил взгляда от лица пленника. Портье глухо застонал.

— Молодец, немногие так могут, — высказал Снегирь свое восхищение, когда спица достигла края ногтевого ложа. — Но ты только представь, у тебя двадцать пальцев, а в спицах у меня недостатка нет. И это только начало, — он слегка шевельнул спицу. Грубер отвернулся, а портье, не выдержав, заорал. — Но, как я говорил, у нас очень мало времени. Поэтому мы будем проверять заветы отцов-инквизиторов в ускоренном режиме. Ну что, будем говорить?

— Пошел на хрен, козел!

— Я не козел,я Снегирь, ты опять все перепутал, — Снегирь с невозмутимым видом выдернул из связки спицу потолще, силой разжал пальцы, пытающегося сжать ладонь другой руки в кулак, портье.