Сал тем временем продолжал развивать свою мысль. «Мы все с кем-то встречаемся. Поначалу мы интересны друг другу, а потом нам становится скучно. Но мы продолжаем видеться, и в конце концов что-то происходит. Не чудо. Может, просто дружба. Мы вынуждены приспосабливаться. Нам не нравится опера, но мы ходим в оперу. Мы, может, ненавидим спорт, но играем в теннис или бегаем трусцой. То же самое и с любовью. И так живут девяносто процентов людей, Нив, поверь мне».

«С тобой все происходило таким же образом?» — невинно спросила Нив.

«Четыре раза. — Сал расплылся в улыбке. — Не будь такой наивной. Но я оптимист».

Нив допила кофе и почувствовала, что ей полегчало на душе. «Я, действительно, наивная, но с твоей помощью я с этим справлюсь. Так как насчет обеда в четверг?»

«Прекрасно. И запомни, во-первых, в отличие от Майлса я не на диете, а во-вторых, не говори ему, что я приду».

Нив чмокнула его на прощание, вышла из офиса и оглянулась по сторонам, проходя через демонстрационный зал. Опытным глазом, она подмечала фасоны на манекенах. Неплохо, но не блестяще. Нежные цвета, чистые линии, новое, но нельзя сказать, чтобы слишком смелое. Они будут хорошо продаваться. Она подумала об осенней коллекции Сала. Так ли она в самом деле хороша, как он утверждает?

Нив вернулась в свой магазин, у нее была назначена встреча с декоратором; надо было обсудить оформление витрины. В шесть тридцать она закрылась и снова принялась за уже привычное занятие — собирала вещи Этель, чтобы захватить их домой. От той снова ничего не было слышно, на постоянные телефонные звонки по-прежнему никто не отвечал. Но, слава Богу, скоро это закончится. Завтра она вместе с Це-Це зайдет к Этель Ламбстон домой и оставит все эти свертки там.

Размышляя таким образом, Нив поймала себя на том, что в голове у нее крутится одна и та же строчка из жалостливого стихотворения Юджинии Филд «Маленький грустный мальчик»: «Он поцеловал их — и там оставил...»

Когда она подняла охапку скользких пакетов с одеждой, то вспомнила и конец стихотворения, где говорится о том, что Маленький Грустный Мальчик так никогда и не вернулся к своим чудесным игрушкам.

Энергичный звонок в дверь Этель не вызвал никакой реакции по ту сторону двери. Це-Це извлекла из сумки ключ, открыла дверь и, пропустив Нив вперед, зашла в квартиру. Со вздохом облегчения Нив сбросила пакеты с одеждой на диван и выпрямилась. "О, Господи, " — пробормотала она в следующее мгновение, и голос ее осекся.

Молодой мужчина спортивного телосложения стоял в проходе, ведущем в ванную и спальню. В одной руке он держал галстук, а белоснежная рубашка была застегнута лишь наполовину, что явно говорило о том, что они застали его в процессе одевания. Довольно красивые светло-зеленые глаза прищурены от раздражения. Волосы, еще не уложенные, падают на лоб тяжелой волнистой копной. Увидев его, Нив онемела от неожиданности, а в голову ей пришла нелепая мысль о том, что его роскошная грива — результат завивки. За спиной она услышала, как резко выдохнула Це-Це.

«Кто вы? — Нив пришла в себя. — И почему вы не открывали дверь?»

«Думаю, что первый вопрос я должен задать вам, — его тон был насмешливым. — И это мое дело, открывать дверь или нет».

Це-Це огляделась. «Вы племянник мисс Ламбстон, я видела фотографию, — сказала она. Она вышла из образа, забыв про шведский акцент. — Вы Дуглас Браун».

«Кто я, я и сам знаю. Может быть, вы представитесь?» — Ирония в голосе усилилась.

Нив начала терять терпение. «Я Нив Керни, — сказала она. — А это Це-Це. Она прибирает квартиру для мисс Ламбстон.