Через пять минут, нервно постукивая по коленям, Дуг подтвердил, а затем принялся отрицать, что знает о существовании спрятанных стодолларовых банкнот. Чтобы увести разговор от опасной темы, он принялся объяснять, что до вчерашнего дня не отвечал на телефонные звонки.

«Почему?» — резко прозвучал вопрос. Теперь к делу подключился следователь О'Брайен.

«У Этель были своеобразные причуды. Как-то я поднял трубку в ее присутствии, но она оттолкнула меня и заявила, что не мое дело знать, кто ей звонит. Но вчера я вдруг подумал, что, быть может, это именно она пытается связаться со мной. Поэтому я стал брать трубку».

«А она не могла найти тебя на работе?»

«Я не подумал об этом».

«И с первого же звонка вы нарвались на угрозы в ее адрес. Какое совпадение — позвонили практически в то же время, как было найдено тело». Внезапно О'Брайен оборвал допрос. «Мистер Браун, вы останетесь в этой квартире?»

«Да».

«Мы придем завтра с мисс Нив Керни. Она еще раз осмотрит шкаф и установит, какие вещи пропали. Возможно, что мы захотим еще раз с вами побеседовать. Никуда не уходите». Это прозвучало не как просьба, а как приказ.

У Дуга были все основания полагать, что допрос еще не окончен. Его охватил страх, он вспомнил, как О'Брайен сказал: «Когда вы нам понадобитесь в отделении, мы дадим вам знать».

Уходя, они прихватили с собой пластиковые мешочки с результатами анализов пыли, завещание Этель, ее ежедневник и восточный ковер. Дверь еще не закрылась за ними, и Дуг мог расслышать, как один сказал другому: «Как бы они не пытались, а всю кровь с ковра все равно не смыть».

Весь перемотанный бинтами — огнестрельные раны были нанесены в голову, плечо, грудь и обе ноги, с трубочками для внутривенных вливаний, опутанный проводами от приборов, которые фиксировали малейшие изменения в его состоянии, с пластиковыми тонкими шлангами в носу, Тони находился в состоянии глубокой комы, перемежающейся с нечастыми проблесками сознания. Глаза Никки Сепетти. Они буквально буравят его. Он знал, что Никки подозревает Тони в том, что он подослан. Ему сразу надо было ехать в отделение, а не задерживаться, чтобы позвонить. Он должен был почувствовать, что провалился.

Снова темнота.

Когда к Тони вернулось сознание, он уловил слова доктора: «С каждым днем становится чуть-чуть лучше».

С каждым днем! Как же долго он здесь? Тони пытался заговорить, но не смог издать ни звука...

Никки кричал, бил кулаком по столу и требовал отменить заказ.

Джо сказал ему, что это уже невозможно.

Тогда Никки начал допытываться, кто заказал убийство.

«... Кое-кто сильно нажимал, — сказал Джо. — Разрушил его планы. Сейчас у него на хвосте ФБР…» А потом он назвал имя.

Снова скатываясь в бессознание, в памяти Тони вдруг всплыло это имя:

Гордон Стюбер.

Все происходило, как в тумане.

Он был в почти пустой комнате, только длинный стол, прожженный в нескольких местах сигаретами, да деревянные стулья. Спинка стула, на котором он сидел, впилась ему в поясницу. Грязное окно с видом на улицу. Движение сумасшедшее: такси, автобусы, машины сигналят друг другу. Вокруг здания полно полицейских машин.

Как долго они намереваются продержать его здесь?

Оба следователя появились только через полчаса. За ними шла судебная стенографистка, она уселась на стул позади Симуса и пристроила у себя на коленях пишущую машинку.

Старшего следователя звали О'Брайен. Еще в баре он представился Симусу сам и познакомил со своим помощником Стивом Гомесом.

Симус знал, что они обязаны рассказать о его правах. Но все равно его начало трусить, когда следователи произносили все эти формальности.