В четверть первого он подошел, еле волоча ноги, к пьянчужке: «По-моему, мне легче. Пойду немного посплю». Его комната находилась на втором этаже, и из окна, выходящего в переулок между домами, можно было достать до выступа крутой крыши, которая выдавалась над нижним этажом. За несколько минут он надел спортивный костюм, нахлобучил парик, очки, выбросил сверток с лохмотьями в переулок и спустился вниз.

Сверток он оставил в глубоком кишащем крысами мусорнике позади дома на углу 100 — и 8-ой улиц и вошел в электричку, следующую до пересечения Лексингтон и 86-ой улицы. По дороге он не забыл купить конверт и карандаш, написал большими буквами на конверте «Срочно» и занял свой наблюдательный пост напротив «Нив Плейс».

Еще кое-кто ожидал этот груз: полиция и ФБР были готовы произвести самый большой за последние десять лет арест в связи с перевозкой наркотиков. "Потрясающая идея, " — заметил один из сотрудников полиции другому. Переодетые в униформу летных механиков, они стояли перед ангаром в ожидании самолета. «Я видал, как наркотики прятали в мебель, в кукол, в собачьи ошейники, даже в детские подгузники, но чтобы в туалеты от дизайнеров...»

Самолет сделал круг, приземлился и остановился перед ангаром. В одно мгновение посадочная полоса была наводнена людьми из ФБР.

Через десять минут вскрыли первый ящик. Разрезали швы великолепно сшитого льняного пиджака. Чистый, без примесей, героин посыпался в пластиковый пакет, подставленный шефом оперативников. «Боже милостивый! — воскликнул тот в ужасе, — Только в этом ящике запрятано не меньше, чем на пару миллионов. Скажите, чтобы везли сюда Стюбера».

В девять сорок утра сотрудники ФБР ворвались в офис Гордона Стюбера. Его секретарша попыталась загородить им дорогу, но ее решительно отстранили. Без всякого выражения на лице Стюбер выслушал предупреждение о даче ложных показаний. Так же бесстрастно он позволил надеть на себя наручники. Но внутренне он весь кипел, в нем клокотала смертельная ярость, и направлена она была на Нив.

Когда его выводили, он задержался и сказал плачущей секретарше: «Мэй, ты должна отменить все мои встречи. Смотри, не забудь».

По ее глазам он понял, что секретарша догадалась, что он имел в виду. Она не будет упоминать о том, что в среду вечером Этель Ламбстон атаковала Гордона в его же офисе и сообщила, что она в курсе всех его делишек.

В десять часов утра в понедельник позвонили из судмедэкспертизы. Как бы в продолжение ночного кошмара от Дугласа требовали уточнить, как он планирует поступить с останками Этель. Дугу пришлось приложить усилие, чтобы его голос не звучал равнодушно. «Тетушка выражала желание быть кремированной после смерти. Не могли бы вы подсказать, что я должен в таком случае делать?»

Этель на самом деле как-то говорила, что хочет лежать рядом со своими родителями в Огайо, но послать урну, решил он, будет намного дешевле, чем транспортировать гроб.

Ему дали номер телефона крематория. В голосе женщины, с которой он говорил, чувствовалась забота и желание ободрить. Она справилась о его финансовых возможностях. Дуг пообещал, что перезвонит и набрал номер бухгалтера Этель. Но тот уезжал на выходные и только сейчас узнал ужасную новость.

«У меня имеется копия завещания мисс Ламбстон, я заверял его, — сказал он. — Она была к вам очень привязана».

«Я тоже любил ее всей душой». Дуг повесил трубку. Ему теперь потребуется время, чтобы привыкнуть к тому, что он богат. Во всяком случае, в его представлении.

Если только все пройдет гладко.

Ему казалось, что он готов к приходу копов, но быстрый негромкий стук в дверь и затем предложение проехать с ними для допроса вывели его из состояния равновесия.