Она высасывает из моих детей жизнь.

Я пытаюсь вести с ними разговоры на позитивной ноте, поощряю их каждым словом. Они привыкли к этому. Так было всегда, даже когда мне было плохо или голова была забита проблемами с Мирандой. Дети были моим светом, моим негасимым пламенем, которое я подпитывал каждый день… каждый час… каждую минуту, чтобы оно становилось сильнее, ярче и мощнее. Потому что именно так и поступают родители, даже не задумываясь. Именно так. Они наполняют своих детей любовью, чуткостью, состраданием и знаниями, чтобы, став взрослыми, они горели так ярко, что их невозможно было погасить.

Но сейчас поддержание огня требует больших усилий. Пламя превратилось в маленькую искру, которую я пытаюсь разжечь с помощью сырых веток и промокшей бумаги.

А в итоге получается только густой дым.

Вызывающий удушье.

У меня.

И у них.

Раньше я каждый день писал и отправлял им письма. Но они ни одного не получили. Я знаю, потому что спрашивал своих детей об этом. Уверен, домработница Миранды перехватывала их и отдавала ей. Я даже послал несколько заказных писем, но они пришли обратно. Я до сих пор пишу послания и складываю их в коробку из-под обуви, которую отдам детям, когда у меня появится возможность увидеть их. Миранда может ограничивать наше общение, но не в силах запретить его совсем.

День благодарения.

Наконец-то он настал.

Мой первый визит с тех пор, как Миранда обманом забрала опеку над детьми себе.

В школе всю неделю каникулы, поэтому во вторник утром я загружаю в машину чемодан с одеждой, автомобильный холодильник с едой и водой, коробку из-под обуви с письмами и сердце, полное надежды. А потом еду на север.

Спустя одиннадцать часов я, наконец, сдаюсь и останавливаюсь в зоне отдыха, чтобы поспать несколько часов.

Когда я подъезжаю к воротам дома Миранды, у меня ужасно болят ноги и голова.

Но предвосхищение предстоящей встречи сводит это все на нет. Мои дети, мои дети, ждут меня по ту сторону забора, внутри этого дома.

Я звоню Миранде. Она не берет трубку.

Я звоню на домашний телефон.

— Резиденция Букингэмов, — с сильным акцентом отвечает домработница.

— Могу я поговорить с Каем?

Она знает, что это я, но продолжает соблюдать формальности.

— Кая нет дома.

— Что? Это его отец. Я здесь, чтобы забрать детей.

Она откашливается и наносит мне смертельный удар с такой самоуверенностью, которой восхитилась бы даже Миранда.

— Миссис Букингэм с детьми на каникулах. Они вернутся в понедельник.

Я в таком шоке, что не в состоянии злиться. Но это ненадолго. Очень скоро ярость начинает скапливаться у меня внутри и выплескивается целиком на эту женщину.

— Где, черт возьми, мои дети?  — Эти слова выходят из глубин того мрачного темного места, где рождается ненависть.

Мне в ответ раздаются гудки.

Я бросаю телефон на пассажирское сиденье и выбираюсь из машины. А потом начинаю колотить тростью по железным воротам и выкрикивать ругательства в адрес огромного, претензионного здания, которое теперь является домом моих детей.

Из парадного входа появляется крепкая суровая женщина и направляется ко мне.