– Нет-нет, нельзя… Сейчас это слишком опасно. Возвращайся домой. Займись работой, о которой говорил. Ты это заслужил. Ты…

– Коммандер… вы слушаете?

– Да, говори.

– Ну, я здесь, вы там и остановить меня не сможете, так что разговоры – лишь пустая трата времени. Позаботьтесь, чтобы завтра на заре самолет сел на том аэродроме.

В дверях появилась старшина Рут Уиллетс.

– Не клади трубку, – попросил Гордон Шумана.

– Сэр, на Таггерта ничего нет. Мне позвонят из отдела документации, как только что-нибудь разыщут.

– Где сенатор?

– В Нью-Йорке.

– Найдите мне самолет, чтобы немедленно туда отправиться. Частный, военный – какой угодно.

– Есть, сэр!

Гордон снова заговорил в трубку:

– Пол, мы тебя оттуда вывезем. Но, пожалуйста, послушай голос разума. Все изменилось. Ты хоть представляешь, каков риск?

Помехи усилились и заглушили слова Шумана. Быку Гордону почудился смех, а потом какая-то фраза киллера. Он расслышал лишь часть – «…шесть к пяти».

Потом Гордон услышал тишину, куда громче всех прежних помех.

– Говорил я, сизый тебе идет.

Возможно, так оно и было, но сизая форма впрямь бросалась в глаза, а ведь на территории Вальдхаймского училища стрелять, по словам Веббера, придется в чистом поле или в лесу. Еще форма оказалась плотно облегающей, тяжелой, жаркой. В форме он подберется к училищу, а для самого устранения лучше захватить комплект практичнее – парусиновые брюки, темную рубашку и ботинки.

У делового партнера Веббера имелся доступ к государственному автопарку. Веббер поклялся, что однажды вернет грузовик государству (именно вернет, а не попытается продать), и получил ключи в обмен на кубинские сигары румынского производства.

Оставалась лишь винтовка.

Пол подумал о ростовщике, державшем лавку возле площади Ноября 1923 года, который снабдил его маузером. Но как знать, не участвовал ли ростовщик в подставе Таггерта? Или что крипо или гестапо не определили, откуда ружье, и не арестовали его.

Веббер сказал, что винтовки часто хранятся на маленьком складе близ Шпрее, куда он сам частенько поставляет оружие и боеприпасы.

Они поехали на север, пересекли реку у Вюлленвеберштрассе, свернули на запад и углубились в район, застроенный невысокими административными и коммерческими зданиями. Веббер коснулся руки Пола и показал на темное строение слева:

– Нам сюда, дружище.

Как и ожидалось, склад пустовал – воскресенье все-таки, а, по словам Веббера, отдых требовался даже нечестивцам-коричневорубашечникам. Вот только склад обнесли высоким забором с колючей проволокой, а большая, сейчас пустующая стоянка перед ним отлично просматривалась с оживленной улицы.

– Как же мы?..

– Успокойся, мистер Джон Диллинджер, – перебил Веббер. – Я знаю, что делаю. Со стороны реки есть ворота для лодок и барж. С улицы его не видно, а с берега не определишь, что склад нацистский: ни орлов, ни свастики на причале нет, то есть на нас внимания никто не обратит.

Грузовик оставили на полквартала дальше склада, и по проулку Веббер повел Пола на юг, к реке. Они вскарабкались на каменный парапет над бурой водой, остро пахнущей тухлой рыбой, потом по старым каменным ступеням спустились на бетонный причал, у которого стояло семь лодок. Веббер забрался в одну, Пол следом.

Они отчалили и, проработав веслами несколько минут, оказались у такой же пристани за военным складом.

Веббер привязал лодку и осторожно вскарабкался на камень, скользкий от птичьего помета. Пол за ним. Обернувшись, он увидел на реке лодки, в основном прогулочные.