|
И все-таки от президентши остается впечатление постоянного страха: страха перед скандалом, перед неприятностью. Сад предстает как торжествующая и неудобная жертва; этакий enfant terrible, он непрестанно «дразнит» (дразнящие шалости — садическая страсть) своих уважаемых и конформистски настроенных родственников; повсюду, где он бывает, он провоцирует продиктованную страхом разъяренность стражей порядка: всех ответственных за его заточение в форте Миолан (сардинского короля, министра, посла, губернатора) неотступно преследует мысль о его возможных побегах — которые, естественно, и случаются. Пары, которые он составляет с собственными преследователями, — явление эстетическое: это исполненное злорадства зрелище резвого и элегантного животного, сразу и неотступно терзаемого, и изобретательного, подвижного и цепкого, которое непрестанно спасается бегством и непрестанно возвращается в одну и ту же точку своего пространства, тогда как большие и туго соображающие, боязливые и помпезные манекены пытаются просто-напросто содержать его (не наказывать: это произойдет лишь впоследствии).
8. Достаточно прочесть биографию маркиза после его произведений, чтобы убедиться, что кое-что из своих произведений он перенес в собственную жизнь — а не наоборот, во что хотело бы заставить нас верить мнимо научное литературоведение. «Скандалы» жизни Сада — это не «модели» аналогичных ситуаций, какие мы находим у него в романах. Реальные и придуманные сцены не находятся в отношении филиации; все они — всего лишь параллельные дупликации, более или менее сильные (сильнее в творчестве, чем в жизни), некоей отсутствующей, наполненной фигурами, но неартикулированной сцены, местом фигурации и артикуляции которой может быть лишь письмо: творчество и жизнь Сада пересекают эту сферу письма на равных. 9. Возвращаясь из Италии во Францию, Сад отправил из Неаполя в Ла Кост два больших ящика: второй, весящий шесть центнеров, плывет на тартане «Любезная Мария»; он содержит: «куски мрамора, камни, вазу или амфору для хранения греческих вин, пропитанных коралловым корнем, античные светильники, сосуды для благовоний — всё в духе греков и римлян, медали, идолов, необработанные камни и камни, обточенные извержением Везувия, прекрасную погребальную урну в целости и сохранности, этрусские вазы, резной кусок змеевика, кусок селитры сольфатары, семь губок, коллекцию раковин, статуэтку маленького гермафродита и вазу для цветов… мраморную тарелку, украшенную всевозможными превосходно имитируемыми плодами, два шкафчика с везувийским мрамором, bouquerini или сарацинскую чашку, нож в неаполитанском стиле, ремни для связывания собак в упряжки, эстампы… книги: трактат о существовании Бога „Доказательства истинности религии“… альманах спектаклей, „Отвергнутую десятину“, военный альманах, „Галантную саксонку“, письма маркизы Помпадур… словарь рифм» (процитировано Lély, I, р. 568). Этот перечень товаров во всех отношениях достоин Бувара и Пекюше: нескольких эллипсисов, нескольких асиндетонов достаточно, чтобы прочесть здесь бравурный отрывок из Флобера. И все-таки этот список составлен не маркизом, хотя коллекцию составил он, и ее культурная разношерстность мчится впереди самой культуры, высмеивая культуру. Здесь два доказательства: того, что Сад был способен к барочной энергии, и того, что энергию письма он вкладывал в сами свои поступки. 10. У Сада было несколько молодых секретарей (Рейанн, младший Малатье или Ламалатье, Роллан, Лефевр, которого он ревновал и портрет которого проткнул перочинным ножиком), они составляют часть садовской игры в том, что служат ему и в делах письма, и в разврате. 11. Череда арестов Сада началась в 1763 г. (ему было двадцать три года) и закончилась вместе с его смертью в 1814 г. Это почти непрерывное содержание под стражей захватывает все последние годы Старого Режима, революционный кризис и Империю, словом, оно попадает и в грандиозные перемены, осуществленные Францией эпохи модерна. |
