|
— Мне предложили должность главного акушера в больнице «Святого Варфоломея» — и я перешел туда. Вот, собственно, и все обстоятельства, — он попытался улыбнуться, но в улыбке уже не было прежней уверенности и убедительности. — Мне жаль вас разочаровывать, но, боюсь, никакой тайны в моем переходе не существует.
— Но ведь, перейдя в эту больницу, вы потеряли в жаловании? — Не понимаю, почему кого-то здесь может интересовать мое жалованье, — процедил Дэвид сквозь зубы. Рэйчел успела заметить, как он покраснел — былой невозмутимости в нем поубавилось. Теперь он говорил сбивчиво, взволнованно: — У меня были свои причины… веские причины… «Святой Варфоломей» давал выход моим способностям… отделение акушерства и гинекологии нуждалось в смене руководства… — Доктор Слоан, утверждают, что вас все-таки попросили уйти из Пресвитерианской больницы, угрожая в противном случае пригласить вас на заседание комиссии по медицинской этике. Это так? — Ложь! — взорвался Дэвид, и на мгновение его красивое лицо исказилось безобразной гримасой. Однако он быстро взял себя в руки и, проведя по лбу своей длинной изящной рукой, постарался разгладить морщины. — Там, — начал он, понизив голос, — были люди… мои коллеги… они завидовали мне… боялись моего повышения. Я был самым способным из них… и неудивительно, что… «Да, — еще раз с тайной надеждой подумала Рэйчел, — что-то произошло. Стоит только поглядеть на него. Куда девалось его высокомерие?» — Способным на что, доктор? Скажите нам всем, доктор! — Я протестую! — крикнул Ди Фазио. — Защита издевается над свидетелем. — Протест отклоняется, — лаконично бросил судья. — Доктор, — снова обратилась к Дэвиду Роза, — вы помните роды, которые принимали в феврале 1974 года еще тогда, когда работали в Пресвитерианской? Женщину звали Кэтрин Кантрелл. Она была на седьмом месяце беременности? — голос Розы опять сделался мягким, почти упрашивающим. — Кэтрин Кантрелл? — как эхо, вяло повторил Дэвид. — Да… — Роды проходили нормально? — Нет… постойте… они оказались преждевременными. Возникли некоторые… э-э… трудности. — Пришлось прибегнуть к кесареву сечению? Это так, доктор Слоан? — Да. — Затем вы сделали ей экстренную операцию. Это была ГИСТЕРЭКТОМИЯ, то есть удаление матки? Пожалуйста, поправьте меня, если я ошибаюсь, доктор Слоан. — Да-да… — нетерпеливо ответил Дэвид. В его голосе явственно звучала паника. — Но какое это имеет отношение к… — Доктор! — прервала его Роза все тем же ласковым голосом, в котором проскальзывали бархатистые нотки, не мешавшие, однако, ее словам звучать остро, почти угрожающе. — Скажите нам: ребенок миссис Кантрелл родился здоровым? Дэвид больше уже не смотрел перед собой в одну точку. После короткой паузы он ответил: — Я говорил. Роды были преждевременными, и это вызвало известные осложнения. Ребенок… прожил всего несколько часов. — Ребенок? Вы даже не называете пола. Что, не помните кто это был: мальчик или девочка? — Я… не… знаю. Не могу сейчас точно сказать. — Тогда позвольте мне освежить вашу память, доктор, — быстро проговорила Роза и, на этот раз глядя не в свои бумаги, а прямо в глаза свидетелю, заключила, — Линда Энн Кантрелл. |
