Рядом с ней был Кристофер, которого она представляла всем, как давным-давно пропавшего дядю. Он вот-вот станет знаменитым врачом, которым будет гордиться вся семья и страна.

Кристофер тоже был неотразим: для каждого он находил доброе слово, и оно всегда было искренним. Я даже слышала, как миссис Бранли доказывала кому-то, что у такой женщины как я не может быть такой красивой дочери. Но на сей раз я была так счастлива, что оставила эти слова без внимания. Меня переполняла гордость: во всем округе не было более красивых молодых людей.

Наша семья пережила все ненастья, и как могучий корабль выстояла в бурю. Теперь мы были украшением общества.

Как только раздались первые такты вальса, Кристофер пригласил Коррин. Они танцевали вальс, и танец их был захватывающим. Кристофер кружил Коррин так плавно, словно они оба родились в танце. Все засмотрелись на них, то и дело раздавались аплодисменты. Вдруг Малькольм, гордый и великолепный, решил принять эстафету. Коррин улыбнулась. Малькольм провальсировал с Коррин. Но он разрушил прежнее очарование, его танец показался натянутым и неестественным. Пытаясь конкурировать с Кристофером в танце, он проиграл. Тут я поняла, что Малькольм состарился. Куда-то исчез его молодой задор. Он стал смешон. Кристофер тихонько попросил у меня разрешения вмешаться. Под аплодисменты гостей он похлопал Малькольма по плечу, и Коррин снова заскользила по залу со своим дядей. Это был наш лучший рождественский вечер.

На втором году обучения в Йелльском колледже Кристофер обнаружил блестящие способности. Он получил академический грант и в своем взволнованном письме сообщил нам о том, что закончит обучение за три года вместо четырех.

Я случайно узнала о том, что Кристофер навещал Коррин в школе, и она с гордостью демонстрировала его своим подружкам. Я представила, как она сидит, поджав ноги, на постели, рассказывает подружкам о Кристофере и о Рождественском бале в Фоксворт Холле. А они умирали от зависти.

Кристоферу минул двадцать один год. Он стал широк в плечах и вырос еще на три сантиметра со дня последнего посещения Фоксворт Холла. Во время летних каникул они также не расставались. Однажды Кристофер предложил мне покататься на лодке. А я в ответ заявила, что увлекалась этим спортом в юности, когда жила в Нью-Лондоне. И тут Кристофер сказал, что был в этом городе, и ему очень понравился порт. А Коррин добавила, что она была вместе с ним.

— Как? — не поверила я. — Я заехал к ней в школу, и мы вместе поехали туда на выходные, — ответил Кристофер.

— Мы знали, мамочка, — пояснила Коррин, — что это твоя родина, и очень хотели там побывать.

Они переглянулись, и что-то греховное было в их взоре.

Прошел еще один год, и вновь наступило лето. Оно принесло нам приятные новости. Вначале состоялся выпускной вечер Коррин в школе, а вслед за тем — выпускная церемония Кристофера в Йелльском колледже. Ему была оказана честь произнести выпускную речь. Все родители прослезились от его трогательных слов. Он говорил о том, что при утрате надежд, мечтаний или любимого человека необходимо не отступать от поставленной цели и воплотить свою мечту в жизнь. Радостные крики молодых людей не смолкали.

По случаю выпускного бала Малькольм сделал дочери роскошный подарок — кремовый кадиллак с откидывающимся верхом. Мы вели его по очереди, но чаще всего Малькольм и Кристофер. Коррин и Кристофер были на редкость спокойны. Мы сделали остановку в Атлантик-Сити, и Малькольм предложил устроить небольшую вечеринку в ресторане.

— Я хотел бы кое-что вам показать, дети, — объявил Малькольм. — Здесь есть танцевальный зал, отделанный золотом.

— О, папочка, не надо, прошу тебя, — взмолилась Коррин. — Мы с Крисом так устали, что кажется, могли бы проспать целый год.